| What could it have to do—" | При чем тут... |
| "Then it's some political tomfoolery? | - Значит, политика? |
| I thought so. | Я так и думал. |
| Well, don't you get down in the mouth--and never mind all the stuff Julia talks. | Ну что же делать... Не падай духом и не обращай внимания на Джули, ты ведь знаешь, какой у нее язык. |
| It's only her spiteful tongue; and if you want help,--cash, or anything,--let me know, will you?" | Так вот, если нужна будет моя помощь - деньги или еще что-нибудь, - дай мне знать. Хорошо? |
| Arthur held out his hand in silence, and Thomas left the room with a carefully made-up expression of unconcern that rendered his face more stolid than ever. | Артур молча протянул ему руку, и Томас вышел, стараясь придать своему тупому лицу как можно более равнодушное выражение. |
| The gendarmes, meanwhile, had finished their search, and the officer in charge requested Arthur to put on his outdoor clothes. | Тем временем жандармы закончили обыск, и офицер предложил Артуру надеть пальто. |
| He obeyed at once and turned to leave the room; then stopped with sudden hesitation. It seemed hard to take leave of his mother's oratory in the presence of these officials. | Артур хотел уже выйти из комнаты и вдруг остановился на пороге: ему было тяжело прощаться с молельней матери в присутствии жандармов. |
| "Have you any objection to leaving the room for a moment?" he asked. "You see that I cannot escape and that there is nothing to conceal." | - Вы не могли бы выйти на минуту? - спросил он.- Убежать я все равно не могу, а прятать мне нечего. |
| "I am sorry, but it is forbidden to leave a prisoner alone." | - К сожалению, арестованных запрещено оставлять одних. |
| "Very well, it doesn't matter." | - Хорошо, пусть так. |
| He went into the alcove, and, kneeling down, kissed the feet and pedestal of the crucifix, whispering softly: | Он вошел в альков, преклонил колена и, поцеловав распятие, прошептал: |
| "Lord, keep me faithful unto death." | - Господи, дай мне силы быть верным до конца! |
| When he rose, the officer was standing by the table, examining Montanelli's portrait. | Офицер стоял у стола и рассматривал портрет Монтанелли. |
| "Is this a relative of yours?" he asked. | - Это ваш родственник? - спросил он. |
| "No; it is my confessor, the new Bishop of Brisighella." | - Нет, это мой духовный отец, новый епископ Бризигеллы. |
| On the staircase the Italian servants were waiting, anxious and sorrowful. | На лестнице его ожидали слуги-итальянцы, встревоженные и опечаленные. |
| They all loved Arthur for his own sake and his mother's, and crowded round him, kissing his hands and dress with passionate grief. | Артура, как и его мать, любили в доме, и теперь слуги теснились вокруг него, горестно целовали ему руки и платье. |
| Gian Battista stood by, the tears dripping down his gray moustache. | Джиан Баттиста стоял тут же, роняя слезы на седые усы. |
| None of the Burtons came out to take leave of him. | Никто из Бертонов не пришел проститься. |
| Their coldness accentuated the tenderness and sympathy of the servants, and Arthur was near to breaking down as he pressed the hands held out to him. | Их равнодушие еще более подчеркивало преданность и любовь слуг, и Артур едва не заплакал, пожимая протянутые ему руки: |
| "Good-bye, Gian Battista. Kiss the little ones for me. | - Прощай, Джиан Баттиста, поцелуй своих малышей! |
| Good-bye, Teresa. | Прощайте, Тереза! |
| Pray for me, all of you; and God keep you! | Молитесь за меня, и да хранит вас бог! |
| Good-bye, good-bye!" | Прощайте, прощайте... |
| He ran hastily downstairs to the front door. | Он быстро сбежал с лестницы. |
| A moment later only a little group of silent men and sobbing women stood on the doorstep watching the carriage as it drove away. | Прошла минута, и карета отъехала, провожаемая маленькой группой безмолвных мужчин и рыдающих женщин. |
| CHAPTER VI. | Глава VI |
| ARTHUR was taken to the huge mediaeval fortress at the harbour's mouth. | Артур был заключен в огромную средневековую крепость, стоявшую у самой гавани. |
| He found prison life fairly endurable. | Тюремная жизнь оказалась довольно сносной. |
| His cell was unpleasantly damp and dark; but he had been brought up in a palace in the Via Borra, and neither close air, rats, nor foul smells were novelties to him. |