| I should have talked to mother if I had thought of it; but it went right out of my head. |
Если б меня волновали эти вопросы, я бы все рассказал матери. Но они как-то вылетели у меня из головы. |
| Then I found out that she was going to die—You know, I was almost constantly with her towards the end; often I would sit up the night, and Gemma Warren would come in the day to let me get to sleep. |
Потом я понял, что она доживает последние дни... Вы знаете, я был безотлучно при ней до самой ее смерти. Часто просиживал у ее постели целые ночи. |
| Well, it was in those long nights; I got thinking about the books and about what the students had said--and wondering-- whether they were right and--what-- Our Lord would have said about it all." |
Днем приходила Джемма Уоррен, и я шел спать... Вот в эти-то длинные ночи я и стал задумываться над прочитанным и над тем, что говорили мне студенты. Пытался уяснить, правы ли они... Думал: а что сказал бы обо всем этом Христос? |
| "Did you ask Him?" Montanelli's voice was not quite steady. |
- Ты обращался к нему? - Голос Монтанелли прозвучал не совсем твердо. |
| "Often, Padre. |
- Да, padre, часто. |
| Sometimes I have prayed to Him to tell me what I must do, or to let me die with mother. But I couldn't find any answer." |
Я молил его наставить меня или дать мне умереть вместе с матерью... Но ответа не получил. |
| "And you never said a word to me. |
- И ты не поговорил об этом со мной Артур! |
| Arthur, I hoped you could have trusted me." |
А я-то думал, что ты доверяешь мне! |
| "Padre, you know I trust you! |
- Padre, вы ведь знаете, что доверяю! |
| But there are some things you can't talk about to anyone. |
Но есть вещи о которых никому не следует говорить. |
| I—it seemed to me that no one could help me--not even you or mother; I must have my own answer straight from God. |
Мне казалось что тут никто не может помочь - ни вы, ни мать. Я хотел получить ответ от самого бога. |
| You see, it is for all my life and all my soul." |
Ведь решался вопрос о моей жизни, о моей душе. |
| Montanelli turned away and stared into the dusky gloom of the magnolia branches. |
Монтанелли отвернулся и стал пристально всматриваться в сумерки, окутавшие магнолию. |
| The twilight was so dim that his figure had a shadowy look, like a dark ghost among the darker boughs. |
Они были так густы, что его фигура казалась темным призраком среди еще более темных ветвей. |
| "And then?" he asked slowly. |
- Ну а потом? - медленно проговорил он. |
| "And then--she died. |
- Потом... она умерла. |
| You know, I had been up the last three nights with her—" |
Последние три ночи я не отходил от нее... |
| He broke off and paused a moment, but Montanelli did not move. |
Артур замолчал, но Монтанелли сидел не двигаясь. |
| "All those two days before they buried her," Arthur went on in a lower voice, "I couldn't think about anything. Then, after the funeral, I was ill; you remember, I couldn't come to confession." |
- Два дня перед погребением я только о ней и думал, - продолжал Артур совсем тихо. - Потом, после похорон, я заболел и не мог прийти на исповедь. Помните? |
| "Yes; I remember." |
- Помню. |
| "Well, in the night I got up and went into mother's room. |
- В ту ночь я поднялся с постели и пошел в комнату матери. |
| It was all empty; there was only the great crucifix in the alcove. |
Там было пусто. Только в алькове стояло большое распятие. |
| And I thought perhaps God would help me. |
Мне казалось, что господь поможет мне. |
| I knelt down and waited--all night. |
Я упал на колени и ждал - всю ночь. |
| And in the morning when I came to my senses--Padre, it isn't any use; I can't explain. |
А утром, когда я пришел в себя... Нет, padre! |
| I can't tell you what I saw--I hardly know myself. |
Я не могу объяснить, не могу рассказать вам, что я видел. Я сам едва помню. |
| But I know that God has answered me, and that I dare not disobey Him." |
Но я знаю, что господь ответил мне. И я не смею противиться его воле. |
| For a moment they sat quite silent in the darkness. Then Montanelli turned and laid his hand on Arthur's shoulder. |
Несколько минут они сидели молча, затем Монтанелли повернулся к Артуру и положил ему руку на плечо. |
| "My son," he said, |
- Сын мой! - проговорил он. - Я не посмею сказать, что господь не обращался к твоей душе. |
| "God forbid that I should say He has not spoken to your soul. |
Но вспомни, в каком ты был состоянии тогда, и не принимай болезненную мечту за высокий призыв господа. |
| But remember your condition when this thing happened, and do not take the fancies of grief or illness for His solemn call. And if, indeed, it has been His will to answer you out of the shadow of death, be sure that you put no false construction on His word. |
Если действительно такова была его воля -ответить тебе, когда смерть посетила твой дом, -смотри, как бы не истолковать ошибочно его слово. |
| What is this thing you have it in your heart to do?" |
Куда зовет тебя твое сердце? |
| Arthur stood up and answered slowly, as though repeating a catechism:
|