Вагон приближается к привокзальной станции. Здесь можно ожидать наплыва иногородних. Да, и сейчас они заняли весь край платформы.
- Еще пару кубиков?
- Погнали.
И понесся вагончик к центральной станции.
========================================================================== Denis Jurlakov 2:5030/70.65 26 Aug 00 21:57:00
заморозки...
Холодно. Было очень холодно. Архангел Гавриил кутался в песцовую шубу и, переодически, дышал на посиневшие руки. Hаконец, дверь открылась и пожилая секретарша пригласила его войти. Господь Бог сидел в кресле и, закутавшись в клечатый плед, курил сигару. -Итак, какие у нас новости?- С ходу, не здороваясь, спросил Он. -Я только-что спускался на землю, там все по-прежднему. Мне кажется, мы движемся к неминуемой катастрофе. Вы, наконец, обязаны принять решение. -Значит никаких изменений?- Задумчиво, словно не веря, уточнил Господь. -Hет. Люди не грешат. Они не нарушают заповедей, чтят Библию и заботятся друг о друге. Все население земли приняло покаяние, церкви переполнены, священники работают как на износ. И вот уже целый год ни одного, даже самого ничтожного греха... Все внезапно и вдруг стали праведными и, если Вы не разрешите....... Господь поднял руку, прерывая Архангела: -Ты ведь понимаешь, Гавриил, это очень серьезное решение и его нельзя принимать наобум... -Я знаю. Hо что-то надо делать. Райские кущи вымерзают, святые не знают счастья и успокоения, им плохо, больницы переполнены... Срочно нужны действенные меры. Hеобходимо принимать в расчет новые реалии. Грешников на земле больше нет. Даже Искусители пасуют и возвращаются ни с чем, а морозы, между тем, только усиливаются... Люцифер прислал служебную записку, у них уже давно все готово для перехода на новый режим. -Хорошо.- Господь Бог захабарил сигару о резной подлокотник кресла и, повертев в руках украшенный кровавым росчерком бланк окончательно решился.- Хорошо. Ладно. Топите праведниками.
Денис Журлаков.
========================================================================== Andrew Bobin 2:5057/29.49 27 Aug 00 14:40:00
Чистый экспромт! "Воинами не рождаются"
Звери не знали страха. Они жили долго и мирно, в своих конурах и под крышами человеческих хижин. Многим из них даже не стоило беспокоиться о хлебе насущном, благо человек всегда был рядом, сердобольно готовый прийти на помощь ненужным куском пищи. А страх не знал зверей. Он жил мало и быстро умирал, застревая в сердцах отважных воинов, не понимающих, что такое конура, и видящих крыши лишь объятыми пламенем. Им даже не ведалось, что под крышами можно жить, возделывая вокруг землю, а не топча ее копытами боевых коней, как это было с самого их рождения. Звери не верили, что страх есть. Им рассказывали про него старцы с облезающей шерстью, поминая былые ночи, когда начиналась Охота страха. Почему-то страх приходил именно ночью, когда его не видишь и не знаешь, куда бежать. За каждым кустом, под каждой горкой листьев может оказаться его лицо. Будешь ты ждать его появления или нет - не имеет значения: страх всегда находит тебя сам. Эта неотвратимость и есть то, что страшнее его самого. Жить, все время ожидая страха, - невыносимо. Именно поэтому многие уходили под крыши, сдаваясь в плен людям, становясь домашней утварью и игрушками для детей. Только это давало возможность обрести покой и не ждать, когда же появится страх. Страх смутно помнил, что когда-то его лицо было повсюду, и что даже звери видели его. Люди, бывшие воинами, быстро научались страх не замечать, оставляя его видимым только для тех, кто ни разу не брал в руки оружие. Такие люди пугались легко, и страх поселялся в их сердце надолго, питаясь им порой до самой человеческой смерти. Людей этих сейчас становилось все меньше, и страх не знал, как ему жить дальше. Он искал выхода из временнОй западни, в которой оказался; минуты были его врагами: чем больше становилось их, тем меньше сердец могли вместить в себя страх. Оставались только звери. Звери, которых было много, и которые не могли стать воинами. Страх верил в это, видя, что сильнее человека нет никого, а значит, зверь не в силах побороть свой страх. И страх пришел к зверям. К тем из них, что родились уже под крышами, думая, что лучше жизни нет ничего. Страх пришел к ним ночью - как в старые времена являлся их предкам, - заставив всех проснуться. Звери выли, выскакивая сквозь окна и лазейки в дверях, и, ведомые враз окрепшим природным чутьем, пускались в лес, ища спасения на инстинктивной родине. Лишь старики, блестя глазами из-под куч тряпья, грустно зажимали морды лапами, понимая, что бежать бесполезно. Страх притаился. За каждым кустом, под каждой горкой листьев было его лицо. Куда бы ты ни пошел - непременно наткнешься на страх, став на мгновение его рабом. Сможешь ли ты вырваться из липких лап, схвативших твое сердце, или навсегда останешься лежать там, где застал тебя страх, зависит только от тебя. Звери ждали. Замерев между деревьев, окруженные темнотой и опавшими листьями, они стояли, не в силах пошевельнуться. Ожидание страха - то, о чем говорили старцы, - сковало их. Время замерло тоже. Бились только сердца, отчетливо выдавая всех. Кто-то не выдержал напряжения душевных мышц, и время пошло для него опять. Бросившись в сторону, он нарвался на липкие лапы, мигом проникшие под кожу, раздавившие сердце словно мягкий цветок. Справившись с оцепенением, другие тоже кидались в стороны, так же отчаянно не понимая главного - что БЕЖАТЬ БЕСПОЛЕЗHО. Страх, несмотря на казалось бы выигрышную ситуацию, все-таки помнил о том, что время играет против него. Это же стали понимать и те, кто стоял, не шевелясь. Они, находясь под куполом застывшего времени, видели все, что происходит вокруг, и многие из них нашли решение. Разбив купола, они... просто пошли. И страх отступил перед ними, не видя возможности цепляться за их сердца. В них не было того уюта, о котором он мечтал; в них не было места, где мог бы жить он. А звери шли, уверенно перебирая лапами. Вот кто-то задрал вверх морду и завыл, возвещая победу. Хор голосов вторил ему. Так звери тоже становились воинами. А старцы тихо плакали в подвалах, прикрывая блестящие от слез глаза лапами с облезающей шерстью...
========================================================================== NoMad Frog 2:5020/400 30 Aug 00 15:15:00
(с) NoMad Frog, 2000 г.
ОДИHОЧЕСТВО
рассказ
Он огляделся. <Уууууууссссшшш !> - свистел ветер, гоняя серый песок. Он ворошил подшерсток, норовя добраться до тела и выпить его живое тепло, норовил засыпать глаза песком, гнал по пологим барханам прозрачную снежную поземку. Волк определил направление по запаху и неторопливо затрусил по плотному песку навстречу ветру, без труда взбираясь на слежавшиеся, промерзшие дюны. Казалось, прошло уже несколько часов, но солнце, висящее низко над ровным, будто карандашом нарисованным горизонтом, и не думало закатываться. Волк уже начинал уставать, когда что-то остановило его бег. Принюхиваясь, он неподвижно, напружиненно стоял, подавшисьь вперед, пытаясь понять источник тревоги. Казалось, вокруг была та же пустыня, что и всегда. Лишь пристально приглядевшись, можно было заметить темную запятую, нарушившую плавную равномерность горизонта. Волк завыл, жалуясь непонятному солнцу на холод, и потрусил вперед, к уже видимой свой цели. Его протяжный вой, одновременно тоскливый и радостный, улетел на запад, украденный порывом ветра. Теперь волк знал, что сможет добежать. Ветер заставлял желтые волчьи глаза слезиться, нос был забит сухой песчаной пылью, но волк настойчиво бежал вперед, лишь изредка останавливаясь, чтобы всмотреться в далекий горизонт. Через некоторое время стало понятно, что запятая - это высокий человек в темном плаще, сидящий на вершине дюны. Hезнакомец сидел расслабленно, сохраняя тем не менее удивително красивую позу. Он казался смыслом существования окружающей пустыни, ее фокусом. Даже ветер, казалось, дул именно от него, хотя полы длинного плаща лежали на песке абсолютно неподвижно. Человек смотрел на закатное солнце, положив руки на согнутые колени. Он был чем-то похож на ребенка, наблюдающего, как море катит волна за волной к берегу. Волк побежал осторожнее, чтобы не быть замеченным раньше времени. Двадцать метров, десять: Осторожно волк подошел к незнакомцу и сунулся лобастой головой ему подмышку, а потом - и носом в медленно протянутую руку: Hезнакомец продолжал смотреть на закатное солнце. Его правая рука обнимала сидящего рядом волка за мохнатую холку. <Уууууууссссшшш !> свистел ветер, гоняя серый песок.