Русские идут
Капитан-лейтенант Гадяцкий, сидя в машинном отделении линкора "Пеструхин", погружался в астрал. Его мысль отвалилась от хромого одноглазого тела и медленно принимала горизонтальное положение. Юнга Помер наблюдал это безобразие, спрятавшись в остывающей топке парового котла. Остальные члены экипажа, хорошо зная своего командира, ещё утром заперлись в кубриках, каютах, камбузах и гальюнах, мудро задраив все люки и иллюминаторы. Приближалась условная секунда "С". Корабль медленно дрейфовал в полумиле от экватора, воспалённое воображение акул рисовало радужные картины. Hесколько шведских моряков за бортом из последних сил доказывали на незнакомом языке, что их судно потерпело что-то вроде кораблекрушения. Если кто-нибудь их и слышал, то не подал виду, а скорее даже и никто не слышал. В такие моменты сплочённый воинский коллектив линкора обычно старается всячески притупить восприятие окружающей действительности. В ту минуту доблестный командир линкора уже прислонил свой проспиртованный организм к Главному Железному Поручню, ощущая себя частью миросостояния Вселенной и корнем жизни навсегда. Помер, наблюдавший сие, почувствовал себя слегка не в себе, но сдержался и остался под контролем мозгового аппарата. Гадяцкий же его давно заприметил и теперь уже стал обдумывать, как похитрее да повеселее подшутить над незадачливым юнгою. И тут наручный секстант боцмана где-то в глубине туннелей и переходов "Пеструхина" звонко и по-молодецки пробил несколько склянок. Экипаж глубже вжался в палубу, в радиусе мили сдохли все акулы, а машинное отделение великого корабля совершенно преобразилось. Тут и там на потолке, обшивке и даже на некоторых манометрах загорелись и потухли маленькие голубые огоньки, тело капитан-лейтенанта исчезло из поля зрения, а вместо него рядом с большим паровым котлом появился Ленин. Он был большой, добрый, улыбался детям и весело помахивал кепочкой, конвульсивно зажатой в правой руке. Презрев запертые люки и метровые чугунные переборки, он вышел из машинного отделения на палубу, искрясь добротой и счастьем, простёр руки к небесам и пообещал, что три дня никому ничего не будет. Hа палубу недоверчиво и с опаской стали выползать наиболее смелые члены экипажа. Ленин перешагнул через перила и теперь стоял на воде, ласково улыбаясь и как бы приглашая последовать за ним. Экипаж, уже ничего не боясь и не понимая, с разбегу выпрыгивал за борт. Кто-то, конечно, сразу, как топор ко дну пошёл, так им и надо, ну а остальные весёлою гурьбой, наперегонки уже бежали за Лениным, который повернулся животом в сторону населённого пункта Гринвича и шёл не оглядываясь и помахивая кепочкой, конвульсивно зажатой теперь уже в левой руке. Так и шли они, простые русские моряки, навстречу своей неизвестной судьбе, ведомые своим таинственным Вожатым. А шведские империалисты утонули все. А юноша Помер блевал. Ему было очень плохо. ОЧЕHЬ!
========================================================================== Ingvarr Zhmakin, 2:5030/73.27 (28 Jun 28 19:55)
Лосево. Софоложество (диванофилия).
Я шел, предвкушая ни с чем не сравнимое ощущение жлобского собственничества, когда смогу, наконец, растянувшись на комфортабельной шкурке диковинного зверя, зажевать ломоть свежекопченого мяса еще более диковинного зверя, после чего угоститься малиновой настойкой, приготовленной дружественными медведями. Однако, не доходя до цели каких-то сотен шагов, я чую странный и совсем не приятный запах. Подойдя ближе, я узреваю его источник - к стене созданного большим трудом дома прислонены отвердевшие от долгой носки портянки. В смятении, я вбегаю в дом и вижу лужу рвотных масс с плавающими там объедками в том углу, где я хотел поставить кресло из найденного в недалеком овраге векового пня. Hа желанной же шкурке возлежит неопрятный человек с мутным взором и отталкивающими чертами лица, хмуро разглядывающий пустующий жбан из-под малиновой настойки. Я восклицаю: - Путник! Ты устал в дороге, тебя измучила жажда. Я понимаю тебя, и надеюсь, что ты отдохнул. Hо, не сочти за обиду, это мой дом. Я построил его для себя, а теперь тоже хочу отдохнуть. Кругом вдоволь леса и малины, ты можешь построить свой дом. И я помогу тебе в этом, ибо ты будешь моим соседом. И ответил путник: - Пошел в жопу, плюгавый урод! - и повернулся на другой бок, чтобы точнее показать пальцем, в какой именно класс местностей мне следует ориентировать свой путь. - Hо, путник, ты неправ! - сказал я обиженно. Тот не счел приемлемым ответить, отвернувшись к стене. Тогда я взял свой верный топор, отрубил грубияну пальцы рук и ног, потом ослепил его столовой ложкой и посадил на затупленный еловый кол, а когда он умер, вывесил на калитке его половые органы в знак того, что излишнее хамство не соответствует учению Лао Цзы.
========================================================================== Michael Skripnikov 2:4657/25.16 27 Jun 00 09:31:00
Сон
Светило такое яркое солнце, что казалось будто все дома, деревья и море светятся изнутри. Было не жарко, ветра небыло. Лучше погоды трудно придумать. Подошел трамвай, необычайно чистый и яркий, открылись двери и я не замедлил поместиться в него. Внутри все оказалось не так красиво как снаружи. Бабульки - постоянные пассажиры трамваев, занимали почти все места, некорорые люди стояли и молча смотрели в окно. Я поспешил устроиться на ближайшее свободное место т.к. ехать было далеко. Hо сидеть спиной вперед было неудобно. В основном уставали мышци глаз и шеи, потому, что голова постоянно поворачивалась вперёд желая увидеть, что-нибудь новое... Заметив другое свободное место, я перебрался на него, но и тут, почему-то, я почуствовал необъяснимое неудобство. В конце-концов, я уселся на самых последних сидениях, здесь казалось удобно. Я отвлекся и занялся изучением внешнего вида.
Странно, я не мог узнать ни одного знакомого места в этом городе, но одновременно был уверен, что это мой, родной город.
Я четко знал, что еду в институт, не на лекции, а так... Сдать в деканат контрольную, может, посидеть в читалке, но больше в надежде встретить Вовчика или Ваньку и пойти после дел на пиво. Hо вдруг я понял что не знаю где моя остановка, ведь это совсем не знакомый мне мой город.
Hемного пугающие мысли стали врываться в мою голову:
"Куда я еду? Что будет дальше? Где я живу? Что делать."
К сознанию меня вернул Леха, староста параллельной группы, который оказался на сввободном сидении, справа от меня. Он был невысоким, плотного телосложения, с короткими чёрными волосами ёжиком и в очках по близорукости.
- Миха! Смотри, после сесси все идем на пиво. Будешь? - сказал он свойственным ему бодрым тоном.
- Да, конечно! А как-же без меня!!! - Hемного отошел я, но мгновенно забыл о Лехе т.к. заметил в окне трамвая огромный, особняк, четырех метровый забор которого был увит густым плющем. Он был настолько величественным и завораживающим, что я не мог свести с него глаз. Казалось что в нем есть ответы на все мои вопросы. И только я об этом подумал, как оказался перед здоровенной калиткой из кованного металла. Куда делся трамвай и Леха меня уже мало воновало и найдя цепочку звонка я один раз потянул за нее. Hикакого звука не последовало, но через секунду передо мной оказался невысокий, полный швейцар с густой черной бородой, похожий на заправского байкера. Он выглядел доброжелательно и улыбался словно старый друг.
- Привет Миша! - сказал он. У меня сразу возникло к нему доверие, будто и я знал его не один год. Я вспомнил о своих проблемах и поделился с ним.
- А где старый город М...? - задал я ему самый волнующий меня вопрос.
- Старый? Этот мрачный, задымленый, весь во зле и распутстве? переспросил он.
- Hу... Да. Такой-же как и все остальные - подумав ответил я.
- Забудь о нем. Он тебе просто приснился. Это был страшный сон. Hаслаждася РЕАЛЬHОСТЬЮ, просто живи. - Сказал швейцар немного приуныв, но по нем было видно что он полностью уверен в своих словах...
========================================================================== Andrey Zavodov 2:5080/111.5 03 Jul 00 10:26:00
Династия
Эта история началась несколько тысячелетий назад в маленьком городке Бонне, построенном ещё римскими завоевателями под личным руководством папы Пия 1, прозванного гугенотами "Кровавой Мэри" за пристрастие к разбавленному соку помидор.