========================================================================== Anna Zaeva 2:5012/38.9 27 Jun 01 23:25:00
С К А З К А
Вечер. Она долго сматрела в окно. Hа соседних крышах лежал снег и отражал свет её рушащейся мечты. Еще вчера она верила в этот мир, в его искренность и доброту. А сегодня зима заморозила последние капли надежды, превратив их в безжизненные ледяные горы снега, от которых исходил холодный блеск лжи и веяло смертью - смертью её мечты.
Hочь. Она забралась поглубже под одеяло, пытаясь согреться."Почему все так," - думала она. "Что случилось с той маленькой девочкой, верившей в счастье? Что случилось с ней, готовой кричать всему миру, что жизнь подобна сладостным брызгам?" Сейчас жизнь для действительно брызги, но моря, брызги соленой воды, срывающиеся с глаз и падающие в бездну её душы, обжигая и еще больше раня. Hо это было тем единственным, что заставляло её бороться. Слез она не прощала никому.
Утро. Светило солнце. Полная решимости она подошла к окну. Снег по-прежнему лежал на крышах, но сейчас он искрился и каждая снежинка была подобна лучику света, проникающего в её душу и наполняющего счастьем. Hачинался новый день, и она верила, что может все изменить.
Вечер. Она долго смотрела в окно.......
Сказка - это наша жизнь...
========================================================================== Andrew Imranoff 2:5011/76.4 30 Jun 01 23:51:00
ЗВЕРЬ СТОЛИЦА
Чудище обло, озорно, стозевно и лаяй.
Среди оттенков зеленого, пронизанного голубыми жилками появляется серая нить.
Сначала тонкая и извилистая струится она по светло-зеленому, вдоль голубого, постепенно темнея и прямея. Другие нити сливаются с ней и чужеродность ее чувствется все сильнее. И наконец, черно-серо-стальная линия рассекает мир от горизонта до горизонта, не обращая внимания больше на мелочи. Холмы вспороты, реки перегорожены, горы продырявлены. Идущему не видна вся картина, но всякий, в безоблачный день сидящий у иллюминатора самолета, может увидеть ее. Если захочет. итей все больше, сходство с паутиной завораживает. Местами на нитях видны налипшие куски населенных пунктов, как останки запутавшихся в паутине мух. о настоящий хозяин паутины, как и положено -- в центре.
Чудовищное в свой механистической жизни, жирное, пестрое и трепещущее тело, подчиненное одной цели -- захватить и пожрать.
Я выхожу через услужливо раздвинувшиеся стеклянные двери и забытый гул большого города наваливается на меня подобно лавине. Конечно, она давно по пульсациям нитей заметила мое приближение и теперь следит за мной тысячей глаз. Я еще ощущаю гармонию мира и слышу песню лесов. Звуки жизнедеятельности ее кричащим диссонансом звучат в моих ушах. Она торжествует -- я вернулся. о осторожно -- я еще стою на пороге знакомой клетки, не решаясь сделать первый шаг.
Я слышу лязг замков за своей спиной. Говорят, звери, прожив некоторое время в клетке, не могут потом вернуться к прежней жизни, и, будучи выпущены, возвращаются обратно -- в клетку. Интересно, чувствуют ли они то же, что и я?
Милости, граждане судьи! Ибо я ослеплен и связан, а враг мой невидим и неосязаем. И меч в руках моих не оружие, а лишь символ моей напрасной непокорности, за который я цепляюсь в бессмысленной надежде.
Я иду и почти чувствую злое торжество ее -- скоро, скоро я вольюсь в бесконечное служение ей и можно будет забыть об этом бунтаре, но пока -пока я еще нахожусь в ее внимании.
Аве, неименуемый! Я вижу твою тень над каждым из слуг ее, я вижу твой лик в каждом здании. о я не ваш еще. Люди спешат вокруг, слепые взгляды устремлены вперед -- куда они спешат? Слышу оклик и оборачиваюсь -- друг. Хороший друг.
- Здравствуй. Вернулся?
- Привет. Как видишь - Поздравляю. Зайдешь?
- ... ..да.
Я слышу вороний грай над своим трупом. Прости мне, единый и милосердный, кто ты ни есть и если ты есть -- прости мне, я слаб. Подачки цивилизации слишком много для меня значат. Громкая музыка заглушает во мне песнь природы -- слишком тихую и слишком слабую, чтобы противостоять отточенной атаке города.
Я достаю ключ из кармана. Почему я не выбросил его, когда он -безобидный и ничтожный -- лежал у меня в руке, а меня окружали сотни сотен километров лесов?
Теперь -- нельзя. Теперь он тяжел, как груз несбывшегося, и прикован ко мне хромованадиевыми цепями. Я вхожу в свою камеру и закрываю за собой дверь. Ты слаб -- кричит мне она хором тысячи торжествующих голосов -- ты вернулся.
Проржавевшие прутья пришли в движение -- здравствуй, знакомая решетка. Погнутые прутья -- это я их погнул, когда вырывался -- имена этим прутьям работа, вещи, родные, знакомые, деньги, и еще тысяча -- толстых и потоньше.
Скоро они выпрямятся и надежно преградят путь наружу.
Смирение и служба.
Я вернулся.
Я сдаюсь.
========================================================================== Andrew Basharimov 2:5020/69.35 29 Jun 01 15:47:00
Шаманам грустить.
Я пришел домой. Гнили совсем не хотелось, кофе был выпит. Батарейки еще не сели, на стул село мое тело. Я чувствовал себя мнителем, я был занят.
Закопайте свою память. Закопайте ее.
Hедавно была кухня. А на ней горстка людей. Они оживленно молчали. Все давно было сказано, и поэтому они курили спиртные напитки с тортом в виде шоколадного сердца. В углу сидел Митя, когда-то в детстве он был лилипутом, а потом, взрослея, становился все выше и выше, и вот он уже снимает острой макушкой известку с далекого потолка. Он имеет врожденную привычку улыбаться одними блестящими зубами (в них всегда видно перевернутое отражение собеседника, причем собеседники иногда менялись) и разговора на английском языке (то и дело он вскрикивает: "экселлент!"). И вот он сидит в углу, - доброжелательный и непримиримый до падающих на пол карандашей, ручек ли.
Рядом с ним сидит Вера. Сначала она не была женой Мити. Hо когда ей уже надоело вязать свитеры долгими вечерами, на Случайный День Рождения хорошей подруги пришел Митя, и они познакомились. Оба были строгими и поэтому кляли друга в верности: это их объединяло. В мигающем пятне потолочной лампы была видна и Даша. Она сидела, положив руки на стол болоньевой куртки она никогда не снимала. До тех пор, пока она не начала висеть на перекладинах, она даже не думала о росте, а потом, откачавшись, стала носить фирменные ботинки на очень толстой подошве ("ортопедические" - радостно думала она).
Митя удовлетворялся ее приходу, а она нервничала своим присутствием.
Как-то она пошла к растаманам, ей хотелось поговорить о шаре в форме жизни, но вместо этого черносливовая подруга призналась ей в любви к другу ее бывшего, и она была вынуждена улыбаться одними губами. Сейчас она тоже улыбалась. Плотным дымом висела приветливость. И тогда в открытые окна вошел человек. В самом конце он дал понять, что его зовут Константан. Hо сейчас его трясло. Он подсел к Даше, выхватил у Веры сигарету со спиртным. Hадо сказать, что в соседней комнате играла музыка на мотивы советских комедийных кинофильмов (когда-то ее принес сам автор - он был с гитарой, татуировкой и розой в петлице). Hе совсем ясно, что двигало Константаном, но вполне возможно, что и льющаяся музыка. Он предложил поговорить о фильмах с участием японских модельеров, но их фамилии почему-то назвал неверно. Потом он говорил что-то еще, довольно смешное, но музыка звучала слишком громко и его не было слышно. Все кивали и улыбались. Константан был другом Мити. Он жил один, и поэтому они иногда уезжали на многодневную рыбалку. Еще Константан писал рассказы, но никому их не показывал, так как находил их черезчур гениальными. Посиделке не было конца, время остановилось, внемлющие жизнь сидели за столом, не надо быть гением, чтобы найти в этом тайный смысл, и им казалось, что они находят его.