— Там у южных причалов пивоварня и кабак. Рыбаки и матросы обычно отдыхают между рейсами. Вот ходя к ним и прицепились. Но силы не рассчитали — народ крикнул «наших бьют», узкоглазым тут же накостыляли. Мало того, гнали обратно, чудом никого не затоптали. Треть успела на корабль забиться, с холодняком теперь оттуда орет на нас. А остальные вломились в фуру, которую разгружали и там забаррикадировались. Говорят, что общаться станут только со старшими. Боятся, что мы их прямо на пирсе грохнем.
— У нас кто-нибудь пострадал?
— Двоим работягам рожи разбили, но в остальном без проблем.
Понятно. Соседи забычили, по башке получили и теперь пытаются любым способом просочиться на борт. Чтобы отдать швартовы и умотать подальше из негостеприимного порта. Кстати, правильно опасаются. Это сейчас вроде основной задор у толпы прошел, а ведь могли бы и затоптать в процессе выяснения отношений. Но проблему все равно придется как-то разруливать. Трупы иностранцев в порту мне совершенно не нужны. И одно дело — если кто дуба даст на лоханке, совсем другое — когда под прицелом камер на пирсе станут руки-ноги ломать.
— Что же, пойдем беседовать. Кто из отловленных старший?
— Не знаю, вроде капитан. Он как раз с идиотами в фуре сидит.
Вот и хорошо. Значит — с ним и попробую конфликт погасить.
Беседа началась с претензий. Из потока ломанных японских слов я понял, что меня обвиняют во всех грехах. И что в Гонконг и другие порты больше не пускают. И что здесь бизнес сдох. И что денег нет. И вообще — козлы кругом, бедных-несчастных китайцев обижают. Я послушал чуть-чуть, потом спросил у переминавшегося рядом водителя:
— Товар ценный внутри?
— Хай, господин. На фабрику заказ привезли.
— Жалко. Я бы их там отпинал, но коробки переломаем. Поэтому придется по-другому… Эй, капитан! Как тебя там? Здесь Тэкеши Исии, вакагасира Инагава-кай. С кем разговариваю?
— Это Чень, я капитана!
Вряд ли он Чень. Скорее всего — у него паспортов с разными фамилиями на все случаи жизни. Но — без разницы.
— Слушай сюда, Чень… Мне орать лень, поэтому давай пройдем на твой корабль и там уже разберемся с проблемой. Никто вас не тронет, если не станете борзеть и лаяться. Выходите, вместе со мной на лоханку и там уже дела обкашляем. Устроит тебя?
— Меня бить! Людей моих бить! Нам доктор звать!
— Чень, еще раз. Или ты прямо сейчас вылезаешь и топаешь к себе. Или я позвоню Чен Кон. Он в местной диаспоре за старшего. Попрошу приехать. Старик с удовольствием заглянет пообщаться с тобой и с твоими идиотами. Поверь, врач тебе после этого не понадобится.
Да, местные китайцы приняли новые условия игры и за порядком среди соплеменников смотрят строго. Если кто облажался — зачастую даже до Китая не довозят. Где-то по дороге в процессе депортации прямо на борту на куски шинкуют. Зато на занятой ими территории — тишина и благолепие.
Мое предложение позвонить Кону не понравилось капитану. Поэтому постенав еще для порядка, мятый мужик и часть его команды настороженно вылезли из трейлера и потопали по пирсу к шхуне. Я двинулся следом, прихватив с собой телохранителя и старшего из сятэй: Санго Яно.
— Я пойду за капитаном, пистон ему вставлю и назначу штраф за бардак. Через пятнадцать минут если не выйду — звонишь оябуну, продолжая блокировать причал.
— Господин, если они вас убьют, мое имя навсегда будет опозорено! Разрешите с вами!.. И канаты могут обрубить, мы их не остановим.
— Попробуют на нос и корму лезть к канатам — сразу атакуйте. Парней здесь поставь, я еще подмогу вызвал на всякий пожарный. Вон уже видно, машины едут… Хочешь со мной? Пошли. Но любым железом махать — только по моему приказу.
Прежде чем подниматься на борт, я посмотрел на нос и нахмурился. С причала была видна вся палуба. И рядом с леерами я разглядел собаку. Точнее говоря — ходячий скелет, бывший когда-то собакой. Бедолага с язвами на свалявшейся шкуре, гноящимися глазами и поджатым хвостом. Когда-то гордое животное лежало на краю, даже не пытаясь пошевелиться.
— Яно-сан, не знаешь, что это они барбоса так мучают? Я знаю, что китайцы жрут все, что шевелится. Но его даже в суп не положишь.
— Слышал от докеров, что держали от воров, господин.
— От воров? У нас в порту вроде не воруют, насколько я знаю.