Увернувшись от вертикального взмаха парня с мачете, я ушел влево, хватая ублюдка за руку, и за плечо, потом резко разворачиваю его, и — вуаля! — лезвие проходит по груди другого нападавшего, разрезав ему куртку и порезав плоть. Кровище полилось сразу, угу…
Сломав ублюдку руку, и отобрав мачете, я полоснул лезвием по голове другого, отрезав ему ухо, и как только он заорал от боли, ударил его по башке рукоятью, резко разворачиваясь, одновременно с этим приседая, и полоснув лезвием еще одного мужика, а это были именно мужики в возрасте от двадцати семи до тридцати пяти, по ноге, чуть вышел колена, порвав штаны, и оставив глубокий порез.
— Меня просто все задолбало, — хихикая, и облизывая губы, на которые попала кровь, брызнувшая из носа очередного ублюдка, которому я разбил лицо рукоятью, произнес я. — Зря вы нарвались на меня, ой зря!
Учитель тем временем, без труда одолел одного, который был с длинным ножом, ведь он решил предоставить все мне, и стоял немного в стороне, держа за воротник куртки второго, одной левой рукой, в правой держа сигарету, время от времени затягиваясь и выпуская дымные колечки.
Уход в сторону, немного отклоняясь влево, уворачиваясь от железной трубы… Твою ж! Удар пришел по правой руке, и боль была такая, словно мне сломало руку, и я даже выронил мачете! Пиздец… ну ничего, у меня есть левая! И именно ей, злобно улыбнувшись «ангельской» улыбкой, я врезал гандону лет тридцати, с тяжелой железной трубой в руках, в висок, кажется отправив его на тот свет, потому что когда он упал, его тело дернулось пару раз в судорогах. И вообще на его башке, на месте виска, появилась вмятина…
— Я помогу! — вдруг возник рядом со мной Нисимура, пиная с ноги очередного нападавшего в лицо, а затем резко разворачиваясь, врезав кулаком в солнечное сплетение другому. Вот и все, ребятки! Как там было? Все они были мертвы, последний выстрел поставил точку, или как-то так… ну, в данном случае мертв был один, остальные ранены, один более-менее цел. И никто не стрелял!
— Писец, он мне походу руку сломал, — прошипел я, ощупывая правую руку левой. Она сильно болела, особенно чуть пониже локтя, куда и пришелся удар, но кажется, все же она осталась цела, так как я мог шевелить ей, и мне не хотелось прямо уж орать от боли. — Не, обошлось!
— Мертв, — покачал головой учитель, проверяя пульс того, которому я разбил висок.
— М-да, херово… ну да пофиг! — я подошел к тому, кто был в сознании и более-менее цел, только разве что держался за лицо, ведь у него было сильно разбито лицо, и коленом ударил его в его личико еще раз. Он заорал. Больно ему было, пупсику… — Э, слышь, если сейчас не замолкнешь, отрежу тебе яйца и скормлю их тебе, усек?
Тот быстро замолк, став лишь тихонечко поскуливать. Учитель подошел ко мне, и мы вместе с ним нависли над ублюдком. Тем временем, Миямото и Ивасаки стояли у скамейки, на которой сидела Кавасаки, испуганно закрывая рот рукой.
— Итак… что вам надо от моего ученика? — спросил Нисимура. — Почему они напали на тебя?
— Убить хотят. Вчера на меня так же напали, но их было всего шесть. Кто-то их послал, но вот кто… это мы сейчас выясним! Заодно и повеселимся… Учитель, не могу ли я взять у вас одну сигарету зажженную?
— Это уж без меня. Смотри, не переборщи, — вздохнул учитель, протягивая мне сигарету, выкуренную наполовину. — И это… не спрашивай, почему я вообще позволяю тебе делать это. У меня тоже врагов много… было, но они сейчас все в одном известном месте. На кладбище!
— Ну, можешь начинать говорить, — прошептал я, схватив ублюдка за волосы, и став медленно подносить сигарету к его левому глазу. — Кто вас послал? Кому там жить надоело, а?
— Ни… ничего… — с трудом пробормотал ублюдок.
— Зря, — прошептал я и воткнул сигарету ему в глаз, одновременно с этим отпуская ему волосы, и зажимая ему рот, чтобы не так сильно орал от боли. Ух, как он корчился! Бросив взгляд на своих… ну, думаю, что называть Миямото и Ивасаки друзьями я уже все же могу… я увидел, как они дернулись, испуганно глядя на меня. Правильно, меня нужно бояться, даже друзьям, бу-га-га!
Наконец, немного успокоившись, теперь уже одноглазый ублюдок, перестал сильно дергаться, и потому я снова взял его за волосы, и поднес сигарету к его правому глазу.
— А теперь, сладкий, скажешь, кто вас послал? У меня рука не дрогнет… но ты я думаю, это уже понял, верно? Если не скажешь, выжгу тебе второй глаз, и займусь другим. Представляешь, как бедным копам придется мучиться, чтобы понять, кто оставил столько людей слепыми? Давай не будем заставлять их напрягать мозги больше, чем нужно…
— И-Ивасаки…
— Что Ивасаки?
— Он… он послал нас. Заплатил нам, чтобы мы прикончили тебя, и притащили к нему его дочь… — с трудом пробормотал одноглазик.
— Опа! Интересненько… короче, поступим так — забирайте своего жмура и валите нахер. Про меня ничего не говорите, понятно? Узнаю — я буду преследовать вас, и превращу вашу жизнь в Ад. Самый настоящий, в который будет входить варка в котле, угу… Не знаю, есть ли у вас родственники, но поверь — им будет даже хуже, чем вам, так что пожалейте их, не связывайтесь со мной, а если уж связались — слушайтесь меня!
Отпустив ублюдка, я встал прямо, и засунув руки в карманы, медленно подошел к учителю и остальным. Немного поглядев на то, как одноглазый приводи в чувства некоторых мужиков, бросая в нашу сторону взгляды, я попрощался с Миямото и учителем, и шепнув девчонкам, чтобы они шли за мной, пошел в сторону лав-отеля, который, если верить картам в интернете, находился неподалеку от парка. Ага, я собирался заняться сексом не только с Кавасаки, но и с Ивасаки. Что-то я немного устал за сегодняшний день, да и тело все болело от побоев Сугиямы, да и учителя, а для меня лучшим лекарством было выплескивание своей боли и злости, и не только их, в девок. Ну, я все равно, постараюсь быть с ними понежнее, они ведь не виноваты!
Хотя, пока мы шли в лав-отель, и я прижимал к себе слева Ивасаки, а с правой Кавасаки, предвкушая предстоящие наслаждения, на некоторое время задумался о том, стоит ли мне говорить Ивасаки, что именно ее папаша натравил на меня этих ублюдков. Причем, чтобы вернуть ее, как я понимаю. для своих грязных целей… да, мои были чище, ведь Ивасаки и остальные, с кем я трахался, не были моими родственниками, так что…
***
Денег у меня было достаточно, и потому я снял комнату в лав-отеле до пяти утра. Да-да, я собирался оттянуться по полной. Спать — для слабаков! Кавасаки немного смущалась, когда мы с Ивасаки ввели ее в комнату, где стояла большая кровать в форме сердечка. А еще тут было много разных «игрушек», хе-хе-хе…
Несмотря на то, что у меня болели ребра, челюсть, правая рука и живот, я все же не посрамил себя, Аналя, и всех мужиков всех миров! Скинув с себя шмотки, я стянул одежду с Кавасаки, и мы вместе с Ивасаки, которая уже тоже была голая, кинули ее на кровать, и зарылись лицами ей в грудь. Немного получив такого «мягкого» удовольствия, я раздвинул ее ноги и вошел в нее. Кавасаки не сдерживалась в стонах, и когда я закончил с ней, то занялся Ивасаки, которая тоже в этот раз не сдерживалась, не то что в медкабинете или в хате Миямото…
В эту ночь я вообще не спал, зато получил так много удовольствия, что мне этого хватит… ой, да кого я обманываю?! Хера с два, мне этого хватит! После такой бурной ночки, мне точно захочется повторения, ки-ки-ки!
Глава 37. Погребенный заживо
Покинув лав-отель в пять утра, мы втроем дошли до нашей с Мэй хаты. Кавасаки, ясное дело, пришлось взять с собой, и по пути объяснить ей, чтобы она не удивлялась тому, что увидит там. Хотя, не могу сказать, насколько сильно было ее удивление, когда она увидела дрыхнувшую на полу, на футоне Синохару, странную розоволосую девушку, с хвостиком, которая спала в спальном мешке в углу комнаты и мою кузину, которая набросилась на меня с криком, швырнув в меня геймпад через всю комнату, разбив его нафиг об стену. Да, я совсем забыл позвонить ей, из-за чего она не могла сомкнуть глаз… а телефон у меня оказывается вырубился, потому что села зарядка, м-да…