— Элли, ты здесь? — в голосе Страшилы ощущалось некое напряжение.
— Заходи, — разрешила я и рассмеялась. — Теперь иди прямо.
Сквозь полупрозрачное стекло перегородки различался только расплывчатый силуэт, медленно приближающийся к ванной. Кажется, мой друг что-то нёс в руках. Стоило ему появиться в дверях и выяснилось, что это — поднос с тарелками. Вкусно запахло жареным мясом.
— О чёрт! — мужчина отвернулся. — Ты бы хоть предупреждала! А я тебя уже обыскался. На палубу сходил, а там — никого. Лес и пацан ничего не знают…
— Ты там долго болтать будешь? — перебила я и плеснула ногой. — Заходи и ставь поднос. Мне тут бутылку откупорить нужно.
Я не стала добавлять никаких пен, поэтому вода оставалась абсолютно прозрачной. И наблюдать за совершенно пунцовым Страшилой, воюющим с бутылкой, оказалось очень даже забавно. Странно, вроде бы взрослый мужчина, а смущается, точно подросток. От всего этого я ощутила стремительно нарастающее возбуждение.
— Дай сюда, пока не расколотил, — пришлось приподняться, так что моя обнажённая грудь оказалась рядом с руками Страша. Боже, я не думала, что он способен покраснеть ещё больше! — Пока я открываю эту несчастную посудину, снимай одежду и полезай сюда. Будем ужинать.
— К-как? — вырвалось из его глотки.
— Как раздеваться или, как ужинать? — я ухмыльнулась, отгибая проволоку. — Раздеваться — медленно и красиво: устроишь даме стриптиз. А ужинать, надеюсь, с огромным удовольствием. Ты же сам готовил, надеюсь, что-то вкусненькое.
Как вскоре выяснилось, он умудрился покраснеть от макушки до пят. Кроме всего прочего я оценила, насколько велик интерес гостя непосредственно ко мне. Кстати, сценка, когда мужчина пытался как-то прикрыть «интерес», при погружении в бассейн, заслуживала большой театральной премии. Я чуть не уписалась со смеху!
Шампанское я выбрала полусладкое и выяснилось, что именно такое мне и нравится. Хвала небесам, после пары глотков смущение Страшилы начало мало-помалу проходить и уже очень скоро он сумел вести почти нормальную беседу. Если бы ещё не отводил глаза и не захлёбывался вином всякий раз, когда я касалась его ногой. Я же получала огромное удовольствие, наслаждаясь комфортом, абсолютным покоем и близостью приятного мне человека.
Чуть позже Страш нашёл пульт и включил музыку. Играло что-то лёгкое и расслабляющее, как шампанское в бутылке, которую мы успели прикончить. После пришло время ужина и те фантастические кулинарные извращения, что принёс доморощенный кок оказались невероятно вкусными.
— Знаешь, — сказала я и пощекотала пятку мужчины пальцем ноги, — в памяти что-то такое крутится. Вроде, где-т о слышала, что повара мужчины очень достойно ведут себя в постели. Не слышал?
— Н-нет, — он едва не поперхнулся. — А что?
— Хотелось бы проверить, — вино ударило в голову. Хотелось смеяться и плескать водой. Я плеснула и хихикнула. — Кроме того, я вроде как ещё не исполнила своё обещание. Помнишь, в охотничьем домике, перед нападением волков?
Его уши вновь начали приобретать несвойственный им оттенок. Я осторожно приблизилась (главное — не спугнуть!) и положив пальцы на затылок слегка нажала. Впрочем, сопротивляться никто и не думал, так что спустя пару мгновений наши губы соединились.
Спустя какое-то время выяснилось сразу несколько вещей. Во-первых, заниматься любовью в бассейне приятно, но неудобно. Во-вторых, бокалы умудряются выпасть из фиксаторов и разбиться даже на мягком полу. Ну и главное, смущение у мужчин исчезает, словно его и не было.
— Спокойно! — строго сказала я и поднявшись, подхватила полотенце. — У дамы слегка пересохло в горле, поэтому она желает его промочить. Выбирайся наружу, не рыбы же мы, в конце концов!
Я набросила лёгкий халат, а Страш обернулся полотенцем, которое, судя по некоторым признакам, стесняло определённые движения. Я зык мужчины развязался и откупорив вторую бутылку, он непрестанно молол какую-то чушь. Впрочем, я не особо вслушивалась, наслаждаясь исключительно приятным тембром голоса и зрелищем мускулистого тела.
А потом мы пили вино, целовались, снова пили вино, обнимались, лаская друг друга и снова пили вино. Халатик улетел куда-то в угол, полотенце больше не стесняло моего партнёра, и он набросился, словно дикий зверь. Как при такой активности он ещё и умудрялся оставаться нежным — ума не приложу, но кажется я не ошиблась в его способностях, как любовника.
После мне стало и вовсе не до того. Как ни велика была кровать, её оказалось слишком мало, и я сама не заметила, как мы оказались на полу. Хорошо, ковёр почти не уступал мягкому ложу и наслаждение ничуть не уменьшилось.
Сколько прошло времени — не знаю, но казалось, часы во всей вселенной остановились. Чёрт, когда это мы успели вернуться обратно, на кровать? А, неважно… Я повернула голову и встретилась взглядом со Страшем. Дурацкое имя, для такого красавчика! Нужно будет придумать другое. Потом.
Меня целовали так легко и нежно, словно губ касался весенний ветерок. Почему-то захотелось плакать. И это при том, что я ощущала себя самым счастливым человеком на Земле. Точно знала, что это счастье скоро просочится сквозь пальцы и упадёт на раскалённый песок, где и пропадёт без следа.
— Я люблю тебя, Элли, — тихо сказал Страш. — Люблю с того самого момента, как увидел первый раз. Такое ощущение, будто ты всегда была в моём сердце, словно я знал тебя всю жизнь.
Я смотрела на него и улыбалась. Честно, не знаю, люблю ли я этого красивого мужчину или нет. Внутри пульсировало что-то тёплое, приятное и он точно был частью этого. Любовь это? Не знаю.
Вместо ответа я просто подползла ближе и разместилась на мускулистой груди. Торопливо стучал непонятный механизм, пульсация в груди продолжалась, а близкий человек нежно целовал макушку и ласкал пальцами ушки. Мы же вроде совершенно вымотались и выбились из сил? Или… нет? Ах ты хитрюга! Куда полез? У-ух, ты… Нет, наверное, не устали. Я, так у ж точно!
Судя по серому небу над плывущим массивом тёмного леса, окончательно выдохлись мы уже перед самым рассветом. Моя голова лежала на груди Страшилы, а он прижимал меня к себе и это оказалось так чертовски приятно и почему-то очень знакомо. Словно когда-то всё это уже происходило.
— Нужно вздремнуть, — пробормотала я и поцеловала кожу выпуклой груди, где смешались наши запахи. — Давай поспим?
— Давай, — он погладил моё плечо и чмокнул в щёку. — Давай, любимая.
Это было так приятно, что я не смогла сдержать дурацкой улыбки. Потом прижалась так, словно пыталась соединить наши тела воедино.
И уснула.
— Развлекаешься? — поинтересовался щенок и почесал за ухом. Ворона что-то неразборчиво каркнула с ветки и смолкла.
— Подглядываешь? — парировала я и поймала пальцами косички. — Почему у меня такой дурацкий вид?
— Есть причины, — щенок покачал головой, — но сейчас — не об этом. У тебя остаётся ещё раз, после этого и, если ты не сумеешь добраться до конца дорожки, поле разрушит память.
— Поле? — я дёрнула за косички. — Раньше ты ничего не говорили ни про какое поле.
Собачка посмотрела на меня так печально, как могут смотреть лишь на умственно отсталых.
— Нет, ну вот скажи: ты совсем дура? Естественно, не говорил, потому что ты этого не знала. Когда ты уже поймёшь, что разговариваешь сама с собой? Сознание пытается общаться с подсознанием, где заперты все воспоминания. Дорога — ключ.
— А ты?
— Я — твоё желание вернуть память. Возможно, по той причине, что мой образ — часть твоих воспоминаний.
— Что тогда значит она? — я указала пальцем на ворону, которая усердно делала вид, будто ищет клювом что-то под крылом.
— Отрицание. Нежелание возвращать неприятные воспоминания. Проблема в том, что дурные воспоминания составляют одно целое с положительными и можно получить только весь пакет целиком, — щенок помолчал. — Или всё забыть. Но тогда исчезнет та, прежняя ты и останется лишь эта, с неизвестно откуда взявшимися способностями и предпочтениями. Кстати, не желаешь узнать, почему тебе так нравится Страшила?