- Ясно, - сказала, сглотнув. Её дыхание выравнивалось, глаза медленно приходили в норму, втягивались в глазницы. Выражение дикого ужаса с лица сползло. Медленно сползало, начиная со лба и заканчивая захлопнувшейся челюстью.
На пост с утюгом в руке, к сожалению современным, лёгким, встала уже не напуганная девочка, а взволнованная женщина. Встала, как и была, голой, пребывая не в ужасе, а испытывая крупное, колотящее беспокойство.
«Похоже, приказы лучше действуют на тело, а «ну, пожалуйста» на голову», - мелькнула мысль, отвлёкшая от лихорадочного поиска выхода.
Внезапно раздался перелив дверного звонка, заставивший нас вздрогнуть.
Люба, взрослая женщина, уставилась на меня, подростка, ожидая решения, взваливая ответственность на мои хрупкие плечи. Пусть не на мальчика, а юношу, но никак не на ветерана боевых действий.
- Любонька, успокойся, ну, пожалуйста. Смой кровь, оденься и открой дверь, но никого не впускай, а сама в подъезд выйди, даже если там полиция.
- И что сказать? - поинтересовалась спокойным голосом. – Но это наверняка соседи на шум прибежали, полиция не успеет так быстро… хоть бы не вызвали! – сказала, не глядя в зеркало трогая липкие волосы.
- Скажи, что всё нормально, с любовником порезвились, что больше не повторится… что ты как маленькая, иди уже! Вон, снова трезвонят, - я говорил, вооружившись утюгом и подсаживаясь ближе к голове поверженного противника. Одеться, если честно, попросту забыл.
Люба, со словами «иду, иду, кого чёрт несёт» зашла в ванну и уже в халате направилась на встречу, надеюсь, действительно с соседями. Но и о полиции думалось уже более спокойно – сразу не прибьют, а потом, если что, выкрутимся.
Свет из коридора осветил поле сражения. Прикроватный коврик был куда-то сбит, пол усыпан осколками бело-золотого фаянса, лужи и брызги тёмно-бордовой жидкости, и лежащий на боку белобрысый мужик, примерно сорокалетний, со стрижкой под военного. Лужа под его головой местами схватилась кусками, спеклась и более не прибывала.
- Еле отвязалась, - произнесла Люба, вернувшись минут через двадцать – я успел не на шутку обеспокоиться. Устало села на кровать и продолжила.
– С трёх квартир набежали. Слышал бы, кем меня только не обзывали… репутации моей конец. – Заключила без объяснений. Впрочем, без особого сожаления. - А что он?
- Дышит, не шевелится. Подержи утюг, я оденусь.
- Решил, что будем делать, мужчина? – спросила, пока я одевался, предварительно сбегав обмыться холодной водой.
- Тебе решать, - переложил я ответственность. - Ты его вроде как любишь…
- Мне?! – испугалась Люба. Глаза её полезли из орбит как у краба, заставшего кита за сношением с камбалой. – Ой, он же кровью истекает… - отвлеклась намеренно, решение принимать не желая.
Кровь прибывать давно перестала, но…
- Да, согласен, в больницу бы его. Кто его знает, может кость треснула. Хотя она у него сплошная, сквозь всю башку… ну, так как? – странно, но мой страх улетучился, будто не бывало. Происходящее здесь и сейчас скорее тонизировало, чем пугало.
- Я… я… я не могу! Не могу… - на глаза навернулись слёзы, плечи затряслись, и вся она будто сломалась. Как рессора, на которую давят, увеличивая нажим, не выдерживает, лопается в хлам. Люба опустилась на пол и заревела, подтянув к себе ноги, закрывая лицо руками; утюг, впрочем, не выпуская.
Я хотел было успокоить её насильно, через «ну, пожалуйста», но передумал. Пусть девочка выплачется. Мне показалось, что я старше её на целый век.
- Я так испугалась, - говорила сквозь всхлипы. – Это не он, не мой Боря… мой так бы не смог… - и снова зашлась в рыданиях. – А тут тело само, не слушаясь… я не хотела, я боялась! Боже, пусть это окажется сном…
- Что, так и дала бы меня забить? – в ответ услышал усиливающийся рёв. – Ну-ну, что ты, я не в обиде, - успокаивал, как мог. Как получалось.
- Это я, я виновата! – воскликнула вдруг. – И ты, ты тоже! Свалился на мою голову, как снег в жару, а всё так хорошо было! – плач подходил к завершению. Истерика прошла на редкость быстро. – Жила – не тужила, любила… как получалось… как умела…
Боря вдруг простонал и перевернулся на спину. Я только сейчас учуял, как от него разило! Как из винной бочки, не меньше.
- Ой! – слёзы высохли мгновенно, Люба вся подобралась.
- По-прежнему любишь его? – я подстегнул события.
- Такого – точно нет! Но он другой, поверь мне! Ты его не убьёшь? – спросила со страхом, хватая меня за предплечье своей левой рукой. Правой крепко держала утюг.