Он поймал одну страницу.
Ровным летящим почерком, сверху донизу лист покрывало повторяющееся сочетание: «ЭЛЬЗА СУКА».
Крестов подскочил к столу, схватил в охапку рукопись, пролистывая ее от начала до конца и…
– Смотри, смотри, – закричал он, – вот что я написал! – настоящий роман буквально на глазах растворялся, заменяя гениальные строки, часть которых он помнил наизусть, но словно во сне, строками другими, похабными, отвратительными, мерзкими: «ЭЛЬЗА МЕРТВАЯ ГНИЛАЯ СУКА».
– Ты видишь, видишь, что я написал?! – он попытался показать ей, ткнув листами чуть ли не в самое лицо, красное и пухлое от слез, но она отшатнулась.
– Больной урод! Ты самый гадкий, самый мерзкий тип, которого я только знала!
Крестов задохнулся. Сердце обдало жаром, комната, уже наполняющаяся утренним светом, поплыла.
– Любимая! – бросился он к ней, – я не…
– Заткнись лучше, иначе я не отвеча… что это, что это?!
Крестов увидел, что горошина в ее руках вдруг раздулась до размеров футбольного мяча. Из ее центра исходило темно-красное сияние, перемежаемое яркими вспышками.
– Где ты это взял? Забери у меня эту гадость! – она попыталась бросить шар, но тот словно прирос к ее рукам.
И тут он увидел, что шар начал поглощать Эльзу. Сперва руки, потом грудь, красивую грудь, которую он так любил ласкать, потом тело, – шар рос в размерах.
Крестов не мог сделать и шага, неведомая сила словно приковала его к полу комнаты.
– Боже, Эльза, – шептал он. – Это не я… Эльза…
Он очнулся, когда шар заглотил разорванный пеньюар. Кусок ткани скользнул по гладкой поверхности и исчез в пульсирующем чреве.
– Эльза… – он не смог подавать протяжный стон и упал на колени. – Милая…
Неизвестно, сколько времени он так простоял, на карачках, потеряв связь с реальностью. В какой-то момент он решил, что ему снится ужасный сон, нужно просто проснуться, протянуть руку, нащупать теплое тело Эльзы и успокоиться.
Он приоткрыл глаза.
Повсюду разбросанные листы бумаги, обрывки рукописи, с кресла свисает клочок персикового шелка.
Крестов с трудом поднялся.
– Эльза, – дрожащим голосом позвал он. – Эльза, ты дома?
Крестов подкараулил его на книжной ярмарке, где Алик раздавал автографы восторженной толпе поклонников.
– О чем был первый роман, который ты написал? Я имею ввиду… – спросил он, когда наконец, они остались одни.
Алик серьезно посмотрел на Крестова.
– Да, я понял про что ты, коллега… девятый пункт? Прими мои извинения, что не предупредил, но таковы правила. Редко кому удается написать роман с первого раза, уж поверь. Ты не исключение. Это цена, которую платишь за возможность быть знаменитым, написать гениальную вещь. За все нужно платить, не так ли… – Алик окинул взглядом громадный стенд с распечатанным во всю высоту рекламным постером его новой книги. Но теперь, зная, как оно работает, разве ты откажешься от второго романа?
Крестов достал шар, ставший точно таким же, каким он его получил в антикварной лавке.
– Она там?
Алик вздохнул.
– И не только она. Но чтобы продолжать писать шедевры, нужна новая… – он осекся и Крестову почудилось, что он сейчас скажет «кровь», – …энергия. Теперь ты должен дать рекомендацию. Понимаешь меня?
Крестов отвернулся.
Выставка гудела.
То тут, то там он видел улыбающиеся лица известных на всю страну литераторов. Большинство из них раздавали автографы, фотографировались, давали интервью. Жизнь, играя огнями, била через край.
«Как раз сегодня собрание молодых поэтов», – подумал Крестов.
Он вошел в антикварную лавку, придержал тяжелую дверь, чтобы она не хлопнула, удостоверился, что в магазине больше никого нет.
– О, это вы! – удивился продавец, приподнимая толстые очки. – Так быстро? Как вам озарение? Подошло?
Крестов положил перед ним небольшую коробочку из черного бархата и отчетливо выговорил:
– Буду вас рекомендовать.
(c) 2019 Сергей Милушкин