Когда они поднялись из шахты, в «нарядной» уже собирались шахтеры второй смены. Людно, шумно было в зале и коридорах. Покрывая все шумы, из радиорупоров неслась музыка.
К Звенигоре подошел горный техник в фуражке набекрень. Из-под козырька выбивались кудрявые смоляные волосы. Сухощавый, хорошо сложенный, с энергичным лицом, он был живописен — бери и пиши казака из понизовой вольницы.
— Ну что же это такое, Кирилл Ильич? — жаловался техник. — Опять на четвертом участке целика не оставили?
— Это ты с главным инженером выясни. Я только сегодня утром из области вернулся.
— Это вы будете выяснять!.. Я в обком телеграмму пошлю, — спокойно, но многозначительно сказал техник.
— Куда угодно, — отмахнулся Звенигора. — Надоели твои телеграммы.
— Представитель горной инспекции — Стерняк. Придется и вам с ним дело иметь, формалист, въедливый, как клещ...
14
Во второй половине марта лава, в которой работала бригада Шаруды, была переведена на односменку. Две смены предназначались для ремонтных работ, одна для разработки пласта. Раньше за две смены добывали 300 тонн угля, теперь столько же нужно было взять за одну. По расчетам все выходило гладко.
В первый же день работы по-новому оказалось, что при расчетах не учли некоторых особенностей шахты. То, что порою из-за слабого давления сжатого воздуха отбойные молотки, как истощенные дятлы, понуро клевали пласт, не так беспокоило и возмущало шахтеров, как нехватка порожняка для погрузки угля. Порою приходилось на час-другой прекращать отбойку угля. Весь низ лавы — «магазин», как называют его горняки, был завален горючим. Составляя план односменки, надеялись, что количество вагонов обеспечит погрузку всей добычи за смену, но практически не проверили пропускную способность ствола. Почти ежедневно состав с углем долго простаивал у подъемника. Было и так, что порожняк, возвращенный с поверхности, выжидал, когда пройдет встречный груз по однопутевому штреку.
За неделю всего один раз удалось выполнить график цикличности.
— Поспешили! — досадовал Звенигора, беседуя с парторгом наедине в своем кабинете. — Не подготовили дело с транспортировкой.
Последнюю неделю Звенигора почти не спал. Он осунулся, глаза глубоко запали.
— Ты не расстраивайся, Кирилл Ильич, наладим. В технике так не бывает, чтобы сразу рванул и пошел, как паровоз по рельсам... Есть неучтенные нами силы трения. Они везде действуют — и в экономике и в технике. Чтобы их выявить, нужно пробовать. Без опыта их не познаешь. Все наладим.
— То, что наладим, верно... а вот с подвижным составом. Тут дело не только в просчетах. Какой черт составлял проект реконструкции? Ствол только три тысячи тонн может пропускать в сутки. Уже сейчас можно было бы три с половиной смело давать, а через узкую горловину их не откачаешь. Вагонеток, конечно, достанем, а пропускать их негде — все штреки однопутные...
— На двухпутные нужно переходить.
— Не разрешат. В тресте говорят, что есть приказ министерства — идти только узким ходом: чтоб не сдавливало горных выработок.
— У нас не сдавит. Боковые породы крепкие. Выстоят.
— Я это понимаю, но в тресте понять не хотят. Там по циркуляру... Черкасов, думаешь, не понимает?.. Его в незнании горного дела не обвинишь.
— Наверное, на «большой обедне» уже распекал за то, что лава на втором участке отстает?
— Молчит. Ни намека. Яков Иванович покричать любит, но там, где наверняка будет прав... Мне кажется, что он и за односменку, и за испытания «Скола».
Коренев улыбнулся:
— Недоволен, что его обошли. Это у него старая слабость. Любит всем верховодить. Сложная штука — человеческая психология. Люди применительно к обстановке перестраиваются. Встречал я тех, кто работал на «Зимянской», когда Черкасов был начальником, — не нахвалятся: все, что нужно делать, сперва с рабочими обсуждал. А теперь приедет на шахту — хотя бы для формы побывал на рабочем собрании...
— Шахтеры кое за что его с наждачком прошлифовали бы, — безобидно рассмеялся Звенигора. — Под ветром даже дуб гнется. На Черкасова слава крепко подула. Организатор он дельный — этого не отнимешь... Нам теперь бы штреки расширить.
— Был бы Лабахуа, все по-иному бы шло. Барвинский все по приказу делает. Он только свою механику знает — горные работы для него дело подсобное. Да и гонору у него, как у шляхетного пана.
— Да, ершистый мужик. Я на днях с ним завел разговор о работе электрослесарей. Вскипел. Как всегда с ультиматумом: «Могу освободить шахту от своего присутствия, если не гожусь...»