Шаруде стало понятно, что, образуя щель внизу пласта, молодой забойщик способствует раздавливанию угля породами, налегающими на пласт.
— Изобретатель! Золотая голова у парня, — несколько раз повторил Шаруда, не отрывая взгляда от пики отбойного молотка, строчившей пласт. — Ну, старина, то все мы учили, а теперь пришлось и нам поучиться у сынков, — обратился он к Бутову.
Шаруда думал о том, что, делая глубокие врубы-щели, не нарезая «кутков», молодой мастер угля экономит за смену часа полтора времени.
— Вот откуда лишних пятнадцать тонн, — радуясь, как находке, проговорил он. — Будем и мы так работать.
После осмотра лавы Косульникова Бутов спросил предшахткома, сопровождавшего гостей:
— Другой участок у вас близко?
— Метров пятьсот... Одно и то же — что здесь, что там... И пласт и все прочее.
— Нам бы и на том участке побывать...
— Это как хотите... — замялся предшахткома, — только он недавно вышел из «нарушения» — завал там был.
— Завал для шахтера, как дождь для чабана, — вметался в разговор Шаруда. Выйдя к штреку, они направились на соседний участок. Вслед за ними молча брел председатель шахткома.
На соседнем участке возле лавы было людно. На корточках сидели шахтеры.
— Заседание, хлопцы? — улыбнулся Шаруда.
— А вы сверху, из треста? — спросил пожилой шахтер.
— Еще выше, — засмеялся Шаруда.
— Комиссия... Что, не видишь, что ли! — подсказал пожилому высокий парень.
— Тогда вы не на тот участок попали — заблукали. Это к Косульникову идти надо. На образцовый! Он за всю шахту добыч дает...
— Значит, умеет работать, — весело отозвался Шаруда. — И вправду умеет. Сами видели.
— Я, дядя, тоже сумею, если мне и воздух и порожнячок дадут, — язвительно сказал высокий парень. — А то сижу и соображаю, сколько это добычи подымем, если вся наша бригада уголь в карманы заберет?..
— Не дают порожняка?
— Дают... То, что от Косульникова останется. Штрек-то не резиновый. По нему больше семидесяти вагончиков не пропустишь. Факт. А нарезать другой — еще не спланировали.
— Значит, за рекордом погнались, — разочарованно протянул все время молчавший Пастухов. — Не стоило нам бензин жечь...
В глубине штрека загудел электровоз.
— Дождались! — крикнул кто-то из шахтеров. — Порожняк толкают!..
Почти до самого ствола глубокинцы шли молча.
В тот же день они выехали обратно. По пути где-то в столовой дорожников поужинали.
Над степью застыло синее стекло небосвода. Машина летела в ночь, изрешеченную тысячами огней. Огни обсыпали шахты, заводы, депо, поселки. Может, то Млечный Путь переместился с неба на землю и широкой лентой опоясал душную и сухую землю Приазовья?..
— Другие люди появились... — раздумывал вслух Шаруда. — Подумать только — двадцать лет Косуле. Я в девятнадцать в мыслях одно имел: шоб на чоботы заработать. А Косуля новый метод придумал...
— Микола Петрович, вы же сами убедились, что у них это на очковтирательство похоже, — хмуро заметил Пастухов.
— Ты разберись, кто очки втирает. Начальство задумало прославиться, рекорд поставить. За это Косуля не отвечает. А по-новому так куток зарубить не каждый придумает. Верно, Ларя?..
— Куток цепко берут, согласился Бутов. — Выдумка вроде небольшая, а все по-другому стало.
— У нас болезнь есть на рекорды... Ты думаешь, те хлопцы не дадут тридцать-сорок тонн? Дадут! Только для этого нужно штрек двухпутевым сделать... Все ж таки не напрасно съездили! Вы, казаки, чтоб с завтрашнего дня так, как Косульников, начали куток зарубать. Чуете? — предупреждал Шаруда своих забойщиков. — Мы теперь начальнику транспорта дадим работу! Не успеет вагоны подавать.
2
Весенний спортивный сезон в Белополье открывался футбольным матчем. На него приходили все свободные от работы — от мала до велика. Этому двухчасовому зрелищу не могла помешать даже плохая погода.
Первый матч этого сезона обещал быть особенно интересным — харьковская команда дала согласие приехать в Белополье. Билеты раскупили за неделю до матча. Все места вплоть до «птичьих трибун» на тополях, акациях и липах были заполнены. Мальчишки висели гроздьями на деревьях, расцветив их рубашками, как карнавальными фонарями, «высотники» забрались на верхушку терриконника шахты за стадионом.
Многотысячная толпа напряженно гудела. Под высоким солнцем парила разомлевшая земля. Летел липкий пух с цветущих тополей.