Это было находкой инженерного решения. «Уголь нужно не резать, не отбивать, не ломать, а скалывать». Но как? Чем скалывать?
Шла вторая весна работы Алексея на шахте.
Как и все жители города, он с нетерпением ждал, когда тронется Донец. После работы уходил за город, на крутой, обрывистый берег. Заречные лесные дали дымились голубоватым паром. Прогретые поля набухали, чернели.
Река трогалась медленно. Неохотно просыпаясь, она недовольно ворчала подо льдом. Сперва маленькие трещины и полыньи бороздили отшлифованный лучами весеннего солнца лед. Казалось, солнцу не проломить глянцевую броню — останется река скованной навеки...
Как-то перед сменой, когда темное низкое небо начинало робко светлеть, Алексей вышел к Донцу.
У берега толпились люди. Ледоход обычно начинался внезапно. Каждому хотелось не упустить эту минуту. Донец зло гудел под ледяным панцирем. Гул все нарастал. Восход пробивался багровыми пиками сквозь пороховую гущу облаков, прикрывавших горизонт у заречных степных балок и суходолов.
Вдруг гул оборвался. Послышался звонкий треск, а за ним хлынул водопадом могучий шум, оглашая все окрест.
Лопался, оседая, лед посредине реки. Его быстро заливала мутная, вырывавшаяся из трещин вода. От берега отделялись и неслись по течению ломкие льдинки. Вода разливалась по прибрежному песку, выплескивала прелые ветки, щепу, перегнивший камыш.
Алексей увидел, как тяжелое, набухшее бревно, подхваченное течением, легко раскалывало припаянные к берегу льдины. «А что если пустить заточенную стальную болванку вдоль угольного пласта, раздробленного горным давлением? Она будет откалывать куски антрацита...» Воображение дорисовало картину: идет стальная болванка, касаясь угольного массива острием своего ножа, и скалывает уголь.
В тот же день в лаве он предложил установить крепи на полметра шире, чем обычно. К концу смены Алексей ликовал — уголь легко рубился.
«Это под отбойными молотками! А если начнет работать скалывающий механизм?..»
За первым опытом последовал второй. Крепи были поставлены на расстоянии полутора метров от груди забоя. Глыбы угля вылетали из целика от одного удачного толчка. Смена увеличила добычу в полтора раза.
Но при этом были нарушены элементарные правила техники горной безопасности...
Потом Алексей почти ежедневно стал варьировать способы крепления. Это была опасная игра с тем титаническим прессом горного давления, который каждую минуту мог смять людей, похоронить их в пластах.
Алексеем овладел азарт поисков.
Однажды крепи были поставлены в трех метрах от забоя. Добыча вначале шла отлично, потом кровля лавы стала быстро «садиться» — опускаться. Горное давление превращало стойки в щепу. Забойщики еле успели выбраться к вентиляционному штреку. Вскоре лава «села» — кровля сомкнулась с почвой. Люди могли оказаться зажатыми между пластами.
Больше месяца тянулось расследование, окончившееся для Алексея выговором. Алексей был переведен на работу в трест. Отстранение от добычи угля — самое обидное для горняка.
Но работы над машиной он не оставлял. Вскоре был готов эскизный чертеж «Скола» — механического забойщика. Такая машина, по его твердому убеждению, должна была работать!
Алексей отослал эскиз в управление угольного комбината области. Через неделю его вызвали в отдел изобретательства.
Пожилой инженер, куда-то спешивший, безразлично задал несколько незначительных вопросов. «Пошлем в Москву, проконсультируем, — прощаясь, сказал начальник бриза. — Утвердят — тогда будем думать об изготовлении первого образца».
А 22 июля 1941 года Алексей выехал из Лисичанска в областной город, в формировавшуюся там шахтерскую дивизию.
В январе 1945 года начальника штаба отдельного артдивизиона 1-го Украинского фронта старшего лейтенанта Заярного неожиданно вызвали в Москву.
Оказалось, что в наркомате угольной промышленности были извлечены из архивов проекты угледобывающих машин, предложенные изобретателями накануне войны. По каждому из них комиссия специалистов в области горного дела и машиностроения должна была дать повторное заключение.