Володя серьезно отмалчивался.
— Этот юноша, — продолжал Верхотуров, — создал подземного автопилота. Мы решили послать его к вам — лучшего места не придумаешь.
В пятом часу утра, когда академик вошел в «нарядную», здесь уже были Алексей, Звенигора, Коренев, Лабахуа, Шаруда, Мариан Санжура.
Алексей познакомил Верхотурова с забойщиками.
— Слышал, слышал... — пожимая руку Шаруде, всматривался пристально в его лицо академик. — Кажется, знакомы!
— С вами? — удивился Шаруда. — Вы кого-нибудь похожего на меня встречали...
— На Берестовском работали? — продолжая крепко держать руку Шаруды, спросил Верхотуров.
— Работал!.. Ото якую давнину вспомнили. В голодовку... И вы с тех мест?
— Почти с тех, — как старого друга обнимая за плечи Шаруду, смеялся Верхотуров. — Це-Пе-Ка-Пе[1] помните?
— Цоб-цобе[2], — расхохотался Шаруда.
Когда они проходили квершлагом, их остановил дежурный по шахтному двору.
— Кирилл Ильич, Стерняк звонил сейчас. Просит не начинать испытаний, у него что-то важное для вас. Он сейчас спустится.
— Подождем, — согласился Звенигора.
Все вернулись к стволу. Там уже выходил из клети Стерняк.
— Нельзя начинать испытаний: — Не здороваясь ни с кем, он протянул начальнику шахты бланк телеграммы.
— Почему нельзя? Чего еще выдумал?.. — наступал на него Звенигора.
— У каждого своя служба, — невозмутимо ответил Стерняк.
— «Запрещаю начинать испытания «Скола» сообщения результатах испытания каната машины Облгорнадзор Касаткин», — прочел вслух телеграмму Звенигора. — Полюбуйтесь на чиновника. Где же ты раньше был? — прикрикнул он на Стерняка. — Привык палки в колеса вставлять...
— Вы на меня не кричите. Я не вами поставлен и не вам подчиняюсь. Распишитесь на телеграмме.
— Постойте, не надо горячиться, — остановил их Коренев. — Канат ведь испытывался? — обратился он к Алексею.
— На «Капитальной». Акт я передал Барвинскому.
— У Барвинского нет такого акта, — заявил Стерняк.
— Что ж ты раньше не говорил об этом? — выходя из себя негодовал Звенигора.
— А хотя бы и был?.. — в голосе Стерняка слышались торжествующие нотки. — Тот акт недействителен. Через сколько времени нужно канаты испытывать? Что, вы не знаете? Да еще на опытной машине...
— Вызывай Барвинского, звони диспетчеру, пусть найдут его, — приказал Звенигора стволовому. — Семь часов утра, а главного механика на шахте нет. В такой день, когда машину испытывают! Академик специально приехал из Москвы, а ему лень в шахту спуститься.
— Звонить не надо, Кирилл Ильич, главный механик за деталями в Белополье уехал, — доложил стволовой.
— Ладно! — Звенигора нахмурился, что-то соображая... Алексей Прокофьевич, акт был?
Алексей ответил утвердительно.
— Канат, по-твоему, хороший? Машину выдержит?
— Новый, заводской, пять «Сколов» потянет.
— Давай телеграмму, перестраховщик, я распишусь, — насмешливо сказал Звенигора Стерняку... — Иди, докладывай начальству, что Звенигора обходит горную инспекцию. Труби во все рога...
В штреке у лавы уже хлопотали дежурные слесари.
— Товарищ начальник шахты, — торжественно, по-военному отрапортовал механик участка, — к испытанию первой в мире комбинированной машины для выемки угля на крутопадающих пластах все готовы. Механик участка горный техник Воронков.
— Вот это механик! — обнимая его, засмеялся Звенигора. — Сразу видно морскую душу. Значит, готовы? Ну, Микола Петрович, не боишься, что канат сдаст?
— Та то ж так, шоб к чему-нибудь прицениться. Стерняк человек известный, — махнул рукой Шаруда. — На этот канат еще хоть тысячу Стерняков навешивай вместе со «Сколом» — выдержит...
Все засмеялись.
Алексей смотрел то на машину, стоявшую в начале лавы, то на людей, собравшихся в штреке. У них ярко горели глаза, все были возбуждены: начиналась новая полоса в технике... Вместо двадцати забойщиков на смену вышло только пять человек, и все без отбойных молотков.
— Боевое крещение, — торжественно сказал Верхотуров, когда Шаруда и Санжура полезли в лаву. Он поднял лампу, как бы открывая семафор машине.
Шаруда присел на корточки, обтер рукавом вспотевший лоб, взял в руки грушу электрического сигнала и осторожно нажал кнопку.
Вздрогнул и хлестнул по почве канат. Дернулся и загудел «Скол». Он прошел полметра, из-под него посыпались первые куски угля, их становилось все больше и больше. Они скатывались вниз шумным, грохочущим ручьем.
— Ты смотри, просто как! — воскликнул Звенигора, — колет уголь, как сахар.
2
Цоб-цобе — крик погонщиков волов. Посмеиваясь над сокращенным наименованием учреждения, шахтеры называли ЦПКП — «Цоб-цобе».