Кто стоял под ночным августовским донецким небом, тот никогда не забудет звездного дождя, что проливается над сухой бескрайней степью. Созрели звезды и сыплются с каких-то незримых небесных веток на теплую, разродившуюся урожаем землю; на сады, где в полумраке опадают перезрелые сливы, яблоки, груши; на золотые увядающие головки подсолнухов, на махровые простыни гречишных полей...
Спит и не спит степь, вся полная ясных и милых звуков. Кузнечики неутомимо куют канитель для золотых одежд увядающего лета. Где-то задыхаются от жажды сытые янтарным зерном перепела, перекликается в суходоле полусонный деркач, стрекочет, как большой кузнечик, на колхозном току молотилка. Из-за перевала доносится мерное посапывание доменной воздуходувки, будто там засыпает богатырь.
И над всем запахи сена, хлебного зерна, полыни, чебреца — сухие, пряные, ароматные.
Было тепло, но когда проезжали Холодную балку, в ней клочки тумана уже цеплялись за ветки боярышника.
На вокзале было пустынно, тихо и оттого казалось, что огромные, развесистые, изогнутые бурями тополи шумят грустно, под легким верховым ветерком, первым разведчиком осени.
Алексей сходил в кассу. Потом они уселись на скамейке в саду, под тополями.
— Ну вот мы и уезжаем в Москву, — тихо проговорила Варя.
Алексей ничего не ответил.
Варя увидела его лицо — суровое, с грустными глазами. Плотно сжатые губы, резкие складки у рта.
— Ну что же делать, Алеша?.. Что?
— Остаться...
— Нельзя... Я и сама уже думаю, что сделала глупость. Но неловко отказываться. Я буду отсчитывать каждый день.
Варя плотнее прижалась к Алексею.
Глухо ударил звонок. Варя быстро поднялась.
— Пошли, пошли, а то опоздаем, — заторопилась она. — Стоянка минута...
Вагон Вари был в самом конце длинного состава. Когда они добежали до него, паровоз уже просигналил отправление. Алексей поставил чемодан в тамбур, легко приподнял Варю, помогая ей взобраться на высокую ступеньку. Она схватилась одной рукой за поручень, нагнулась, обхватила свободной рукой шею Алексея, притянула его к себе и, поцеловав в губы, горячо шепнула ему на ухо:
— Ты всегда со мной!
Паровоз рванул состав. Лязгнули буфера, и вагон медленно поплыл вдоль платформы.
13
Результаты испытания «Скола» обнадеживали — в июне машина добыла три с половиной тысячи тонн угля. Всякий раз, когда Черкасов звонил Звенигоре, осведомляясь о добыче, Кирилл Ильич не упускал случая «разыграть» управляющего трестом.
— Все хорошо, Яков Иванович, «Скол» подводит, — кислым голосом докладывал он по телефону, — подводит... Порожняка не хватает, чтоб весь уголь из машинной лавы забрать.
Черкасов обычно вешал трубку. Звенигора смеялся с мальчишеским задором:
— Залил я ему за шкуру сала... Все пророчествовал, что машина не пойдет. Пошла. Горняки черта заставят работать, не только машину.
Не раз Звенигора и Коренев заводили с Алексеем разговор о том, что нужно устанавливать прибор для автовождения «Скола». Но Алексей настаивал на более длительном стендовом испытании автоводителя.
— Знаешь, Алексей Прокофьевич, — как-то заявил Звенигора. — Испытания «Скола» ведутся у нас на шахте, а не в Академии наук. Здесь власть наша. Соберем техсовет, предпишем тебе — ставь автоводителя. Ты этого дождешься. Стендовые испытания можно еще десять лет продолжать — они все стендовыми будут.
— Пора автоводитель ставить, — сказал присутствовавший при разговоре Шаруда.
— Микола Петрович, и ты за автоводитель?! — изумился Звенигора. — А я при тебе даже боялся разговор начинать про него. Это же машинистам отставка...
— Меня этим не застращаешь, — рассмеялся Шаруда. — Мне теперь тот день снится, когда шахтер навсегда из лавы в штрек перейдет. Машинистам отставка — я в операторы перейду. Буду сидеть, как директор, в кабине возле селектора и машинами в лаве командовать.
14
Два дня заняла установка автоводителя. В день опробования его на «Сколе» в штрек спустились работники шахтоуправления, но быть в лаве Звенигора разрешил лишь Алексею и Шаруде. Володя Таранов наблюдал за дистанционным регулятором аппаратуры в штреке.
Алексей не сводил глаз с резцов машины, из-под них вылетали куски угля.
«Хорошо ведет машину автомат», — подумал Алексей. И взглянул на Шаруду. Их взгляды встретились. Микола Петрович обрадованно кивнул — все в полном порядке — удалось! Машина то сбавляла ход, то увеличивала, вылетали куски угля.