«Ты даже тому, что видишь, не всегда веришь, — подумал Алексей. — Фома неверующий от техники».
Подползли к «Сколу». Машина шла ровно. Из-под клеваков струился поток крупных ровных кусков угля. Лабахуа осветил его лучом лампы.
— Водопад!..
— Можно остановить машину? — попросил Шаруду Скарбеев. Шаруда нажал кнопку сигнала. Замер «Скол», заколебался канат. В лаву вошла тишина.
— Это наш первый машинист, Микола Петрович Шаруда, — представил его Лабахуа, — профессор вождения «Скола».
Микола Петрович молча приподнял шлем.
Скарбеев приблизился к машине и, направляя луч лампы то в одно, то в другое место, стал рассматривать пласт, резцы, потом канат (он даже дернул его несколько раз, проверяя натяжение).
Алексей спокойно наблюдал за каждым жестом профессора.
— Говорят, у вас здесь заминка была в работе, — обращаясь к Алексею, деликатно намекнул Скарбеев на аварию.
«Осведомленный профессор, — подумал Алексей, — не успел на шахту приехать, уже об аварии ему известно».
— Разные заминки бывают... — ответил он. — Вы, собственно, о какой?
— Обрыв каната, кажется, — уточнил Скарбеев.
— Мы выясняем причины аварии, — сказал Лабахуа.
— Да-а-а, — неопределенно протянул Скарбеев. — Может быть, предполагается злоумышленное вмешательство? Я так понял вас.
— Какое это, собственно, имеет значение? — резко сказал Алексей. — Чем больше выявим неполадок, тем лучше будем знать, как их предупреждать.
— Во всяком случае, профессор, я думаю, дело не в конструкции, — высказался Лабахуа. — Сами по себе хорошие вещи не портятся. Просто так канат не мог выскользнуть из серьги...
— Представьте, в технике тоже бывают, как в логике, парадоксы, — изменяя своей учтивости, перебил его Скарбеев. — В одной статье академика Крылова есть поразительный пример. Не знакомы с ним? Со стапелей в Гамбурге сошел лайнер — и его рулевой винт сразу же разлетелся на куски от незначительного поворота... А ведь опробовали винт металлографы. Рентгенировали. Много разных случайностей бывает... Я прошу вас дать команду производить спуск и подъем машины на разных скоростях.
Скарбеев и члены комиссии стали осматривать пласт в том месте, где его скалывал «Скол».
— Так! Значит, «земник» и «пачку» не берет? — увидев остатки угля, плотно приросшие к почве и кровле, многозначительно отмечал Скарбеев.
Коликов замерил металлической линейкой «земник» и «пачку».
— «Земник» двадцать — двадцать пять миллиметров.
— Ну, и как же вы с ним? — с задором взглянул на Алексея Скарбеев.
— Да так! — вызывающе, в тон Скарбееву, ответил Алексей.
— Берем такой прибор — лом и сбиваем, — насмешливо произнес Лабахуа, — других способов нам ученые еще не предложили.
— Общая беда всех машин, — с какой-то неопределенной интонацией, не то сожалея, не то радуясь, обобщил Скарбеев. — Вслед за ними нужно людей с ломом, с ломом, — смакуя слово, повторил он. — Машинист комбайна «Донбасс» четырех помощников имеет. Че-ты-рех! Даже есть такая должность, — Скарбеев хмыкнул, — «помощник по оформлению забоя». Нам на одной шахте рассказывали: парень ухаживал за девушкой, она ему говорит: «У тебя никакой специальности нет», а он ей: «Как нет? Я ассистент машиниста комбайна... «Земник» скалываю за машиной». Вы тоже ассистентов приглашаете? Например, когда «пережим» пласта...
В темноте лавы смутно вырисовывались черты лица профессора, по его голосу чувствовалось, что он иронически улыбается.
— Видите, профессор, у нас в Абхазии есть такая поговорка: лучше идти, чем бежать, лучше сидеть, чем идти, лучше лежать, чем сидеть...
— Не понимаю! — вспылил Скарбеев. — Не понимаю кавказских поговорок.
— Все очень понятно. Ничего не делай — никаких «пережимов» не встретишь, — подчеркнуто спокойно продолжал Лабахуа. — Я три года здесь работаю, а два раза только на «пережим» натыкались. Не страшно! Подорвали! И теперь подорвем! Пустое дело.
— Может быть, товарищи из комиссии покажут, как с «земником» бороться, — сказал Алексей. — Своим умом пока не добираем...
— Ну, как работается? — спросил Скарбеев Шаруду, не ответив Заярному.
— Курорт! — громко сказал Микола Петрович, даже эхо откликнулось в пустоте выработки.
— Как курорт?
— А так курорт, тому, кто молотком раньше рубал...
— Но все-таки, когда бывают неисправности, приходится попотеть? — допытывался Скарбеев.
— А вы откуда, товаришок? Шахтер? — поинтересовался Шаруда.
— С вами говорит профессор Скарбеев... Слышали такую фамилию? Он горняк не в меньшей степени, чем вы, — поспешил объяснить Коликов.