Ты больше не стареешь.
– Тело – может быть, – прошептал Скиталец, – а вот душа точно стареет. Она годами нарезает круги вокруг ямы. Шаг за шагом, Пом. Мы изнашиваемся. Идеалы – как статуи на ветру. Они кажутся вечными, но правда в том, что эрозия происходит незаметно, зато постоянно.
Остальные продолжали совещание.
– Это будет опасно, Высшее Благо, – говорил Джеффри-Джеффри. – Позволю себе следующее утверждение: нам придется полностью разобрать город и взять его с собой, чтобы быть наготове, как только искатели обнаружат вход.
– Мы разъясним ситуацию людям, – сказала Отзывчивость. – Благодарю за честное суждение, Джеффри-Джеффри, но именно на такой путь нам должно возлагать надежды. Вдумчивость права: если ничего не предпринимать, то и не выжить. Солнечные сердца вот-вот иссякнут, остальные ресурсы тоже тают.
– Мы должны или проникнуть в Убежище, – сказала Вдумчивость, – или пасть жертвами Рдеющего короля. Нашей капитуляции он не примет, и народу следует это понимать.
– Только представьте место, неподвластное его влиянию, – сказала Отзывчивость. – Место, где мы сможем доказать, что наш путь лучше, что можно выжить без его тирании и ложного «единства». Провались миссия Пыла, и нам, быть может, пришлось бы выбирать из худших вариантов. Но с ключом у нас есть шанс.
Уверенность, высокая и подтянутая, отвернулась от стола:
– И это кое о чем напомнило мне. Мы еще не обсудили достойное наказание для ослушницы, нарушившей наш твердый приказ и тем самым поставившей под угрозу и собственную жизнь, и жизнь тех, кто был с ней.
Тихо мывшая плитку и чашки Ребека глянула в сторону стола, затем опустила глаза.
– Эй, – заговорил Скиталец на местном языке, – может, оставите девочку в покое? Без нее у вас не было бы меня.
– Вас, пришелец, это не касается, – сказала Уверенность.
– Если вы еще не заметили, – возразил он, – меня не особенно интересует ваше мнение о том, что меня касается, а что нет.
Он поднялся на ноги, поскольку вернулся Пыл, неся какое-то оборудование. Скиталец положил винтовку на стол и протянул к Пылу руки. Тот взглянул на Высшее Благо – женщины согласно кивнули – и лишь затем взялся за работу.
– Вы все говорите, – продолжил Скиталец, – что вы не такие, как Рдеющий король. Что противостоите его тирании. Мне кажется, тому, кто стремится создать место, где жилось бы не так, как под властью этого парня, не следовало бы наказывать человека, который всего лишь изо всех сил старается помочь.
Первый наруч расстегнулся. Пыл с глухим стуком положил его на стол и занялся вторым.
– Благодарю за нотацию, молодой человек, – сухо сказала Уверенность. – Возможно, с возрастом к вам придет понимание необходимости баланса. Тирания ужасна, но это не означает, что следует отрицать любую власть. В юности подобные концепции усваиваются нелегко.
– Сколько мне лет, по-вашему? – спросил Скиталец, ухмыляясь.
– Восемнадцать-девятнадцать? – предположила Уверенность.
– Нет, постарше, – отозвалась Вдумчивость. – Двадцать с небольшим.
Шквал побери! Он знал, что без седины выглядит намного моложе своих лет, но двадцать с небольшим?! Ему было тридцать восемь, когда душа погнулась под действием Осколка Зари и время перестало на нем сказываться, – и это по счету его планеты, где год длиннее, чем на большинстве других.
Допустим, и у него возникают трудности с определением возраста здешних людей, поскольку они живут в вечной темноте. Но все же…
– Я повидал на своем веку куда больше, чем можно судить по моей внешности, – сказал Скиталец. – И видал немало тиранов, совершавших злодеяния во имя того, что люди именовали высшим благом. Названия не имеют значения. Хотите, чтобы вас не считали тиранами? Так действуйте соответственно.
Расстегнулся второй наруч. Скиталец кивком поблагодарил Пыла, а тот отступил, не сводя с него глаз, будто опасаясь, что он сию же секунду схватит винтовку и начнет палить. Отчасти хотелось так и поступить: выстрелить разок-другой в потолок, чтобы хорошенько встряхнуть эту компанию. Так ведь Помощник потом загрызет.
Поэтому Скиталец лишь закинул винтовку на плечо.
– Еда. Одежда. Постель. Именно в таком порядке.
– Выполнением вашего требования пусть займется Ребека, – сказала Отзывчивость. – Это будет частью ее наказания.
– Пришелец, вы умеете летать? – спросила Вдумчивость.