– Горы тоже плавятся и формируются заново, – добавила Вдумчивость. – Позволю себе озвучить следующую истину, Озаренный. В этом месте их порождает что-то, находящееся в ядре планеты, и они совершенно непреодолимы.
– Но постойте, у нас же летающие корабли, – сказал Скиталец. – Можно обогнуть горы сверху.
– О, сверху! – воскликнул Пыл, хлопнув себя по лбу. – Что ж, я об этом не подумал?..
– Позволю себе заполнить пробел в ваших знаниях, – сказала Вдумчивость. – При подъеме на слишком большую высоту отказывают двигатели. Они ревут, надрываются, но не могут сдвинуть корабль с места, а потом и вовсе ломаются. Кроме того, люди там через несколько минут теряют сознание.
– А какой высоты эти горы? – спросил Скиталец.
– Значительной, – ответил Пыл. – Не меньше тысячи футов.
Тысяча футов? В смысле, всего-навсего тысяча?
Скиталец было предположил, что забарахлила Связь и он неверно интерпретировал последние слова. Этим людям преграждают путь «горы», которые в его родном мире и за холмы-то сошли бы с трудом? Там он жил в городе на высоте пятнадцать тысяч футов.
Но местных нельзя назвать дураками. Может, они наивные, но не идиоты…
Я теряюсь, говорит рыцарь в недоумении, соизмеримом с его мрачным, губительным для достоинства умом. Правильно ли я понимаю? Что происходит?
– Математика, – сообразил Скиталец. – Происходит математика. – Он перешел на местный язык: – Дайте мне блокнот и чем писать.
На последовавшие возражения он отвечал свирепым взглядом, пока человек, ведший запись, не протянул ему затребованное. Одна из женщин принесла стул, и Скиталец уселся, потирая лоб. Сейчас письмо давалось ему легко; мысль о том, что кое-кто на родине некогда считал это умение неподобающим, казалась дикой.
Он набросал несколько уравнений, зарывшись очень глубоко в прошлое, чтобы откопать себя прежнего. Проанализировал принцип работы летоциклов, представив их двигатели. По всему выходило, что их механизм перегревает воздух, каким-то образом используя инвеституру солнечных сердец, затем выбрасывает его через расположенные под днищем сопла, создавая вертикальную тягу. Главным образом местные летательные аппараты поднимались за счет ориентированных вниз реактивных двигателей, а не крыльев.
– Рабочее тело, – пробормотал Скиталец. – Вот в чем проблема. Наверху воздух слишком разреженный, чтобы служить рабочим телом для кораблей. Любопытно…
Мало-помалу люди собирались вокруг, и если их поражали сложные математические расчеты в исполнении Озаренного Солнцем, убийцы с едким характером… что ж, едва ли стоило их винить.
– Что все это значит? – тихо спросила Вдумчивость, глядя, как он пишет.
– Ваша планета очень маленькая, – ответил Скиталец. – До смешного, можно сказать. Сколько времени, говорите, занимает полный оборот?
– Около двадцати часов, – сказала Вдумчивость.
– Хм… Дайте-ка часы.
Просьбу исполнили. Опираясь на собственное чувство времени, Скиталец смог кое-что прикинуть. Здешний час короче привычного ему примерно вдвое. Да, с этим уже можно работать…
Выходило, что сутки длятся часов десять по галактическому стандарту. Планета маленькая и вращается настолько медленно, что обычные летательные аппараты способны двигаться на одной скорости с ней. По идее, можно совершить кругосветное путешествие всего за четыре часа. По идее, но не на практике. Необходимо дождаться, когда она повернется, потому что, если слишком разгонишься, угодишь под солнечные лучи.
С учетом этих вычислений, а также кое-каких данных, стребованных с местных, Скиталец установил диаметр планеты. Отсюда вытекал ряд ответов. Поначалу сбила с толку гравитация, мало отличавшаяся от гравитации его родного мира. Ниже, чем у большинства других, но все же в приемлемых пределах. Для проверки достаточно уронить несколько предметов. Так или иначе, первое впечатление породило иллюзию понимания законов здешней физики. На деле же он изрядно промахнулся.
– Большинство планет с таким же уровнем гравитации значительно крупнее, – объяснил Скиталец. – Ваше ядро состоит из чего-то очень плотного – я бы сказал, инвестированного, поскольку ни один природный элемент не может породить такую силу притяжения, чтобы при этом планета была пригодна для обитания.