Конструкция имела условно круглую форму с бугром в центре, на один этаж выше всего остального. И Скиталец находился на вершине. Джеффри-Джеффри показал, как вращать корабль вокруг его оси, что было удобно. Можно развернуться ветровым стеклом назад, к горизонту, а можно смотреть только вперед, нацелившись на горы. Бело-зеленый экранчик радиолокатора показывал расстояние до них.
– Вот переключатели для сброса опустевших водовозов, – сказал Джеффри-Джеффри, указывая на свежеподключенную панель. – Вроде бы это все.
– А что там? – спросил Скиталец, указав на группы переключателей слева на приборной доске.
– Пульт для управления поисковым устройством в нижней части корабля, – объяснил Джеффри-Джеффри. – Сейчас это не важно.
Точно. Прежде чем стать обугленной, Элегия занималась исследованиями. Она раздвигала рамки – и социальные, и физические. Отправилась во тьму с целым городом, положившимся на нее. Ее корабль был искателем, с помощью которого она рассчитывала обнаружить признаки инвеституры в зоне вечного вихря – между солнцем и затененной областью, через которую Маяк летел сейчас.
– Спасибо, – поблагодарил Скиталец. – И вам пора бежать в безопасное место.
– Это не обязательно, – сказал Джеффри-Джеффри. – Времени хватило, так что мы загерметизировали и вашу комнату, насколько сумели. Утечка здесь будет больше, поскольку мы оставили возможность легко открыть дверь. Но по идее, воздуха должно хватить на весь перелет…
– Слишком опасно, – возразил Скиталец. – Я справлюсь.
– А она?
Джеффри-Джеффри качнул головой в направлении основного помещения, где по-прежнему держали в цепях Элегию. Теперь она хотя бы могла сидеть в углу, а не стоять, распластанная по стене.
Иного подходящего для ее содержания места не осталось. Корабль, выполнявший, кроме прочего, функцию тюрьмы, сбросили. Идея же поселить ее в одной комнате с ни в чем не повинными людьми Скитальцу не понравилась.
– С ней все будет в порядке, – заверил он. – Инвеститура позволит ей прожить некоторое время без кислорода, если до этого дойдет.
– Ладно, – сказал Джеффри-Джеффри.
Он замешкался, глядя наружу. На прочих кораблях все окна закрыли стальными листами, приварив их наглухо из опасения, что герметик не справится с перепадом давления. Так что Джеффри-Джеффри не упустил последнюю возможность взглянуть на окружающий мир до благополучного, как он надеялся, приземления по ту сторону гор.
– Да осенит вас Адональсиум удачей, – сказал он Скитальцу. – И… да не настигнет вас солнце, Озаренный. В самом прямом и актуальном смысле.
Джеффри-Джеффри ушел, и несколько секунд спустя Скиталец увидел, как за администратором закрывается дверь другого здания. Воздухозаборники, однако, останутся открытыми, пока он не подаст сигнал о полной герметизации.
Маяк превратился в город-призрак. Черное скопление жмущихся друг к другу строений, освещенных лишь аварийными огнями. Населенное исключительно молчальниками и мертвецами.
Скиталец взялся за рычаги и повел корабли вверх, во мрак. Отсюда гору было толком не разглядеть, но данных с радара хватало для полета. В основном он просто набирал высоту. Незачем прижиматься к склону.
Получается скучнее, чем должно бы.
– Отлично, – сказал Скиталец, ведя город почти на предельной мощности обычных двигателей. – Нам и нужно, чтобы все прошло как можно скучнее.
Когда ты в последний раз командовал таким количеством людей, спрашивает рыцарь.
– Командую? Да брось. Я веду корабль.
В настоящий момент ты главный, что равносильно рангу капитана.
– Не одно и то же.
Ты ведь знаешь, произошедшее тогда – не твоя вина. События мало поддавались твоему контролю.
– Я никогда и не говорил иного.
Ты все еще несешь это бремя.
– Оно маленькое.
И тем не менее в дальнейшем ты избегал начальственных должностей.
– Так лучше для всех. – И Скиталец повел корабль вверх вдоль склона, прочь от солнца.
Он ждал, какую тему Помощник затронет следующей. Но внезапно вопрос прозвучал за спиной.
– У тебя в голове тоже звучит голос? – спросила Элегия.
Скиталец оглянулся на нее: сидит скрестив ноги, от запястий к стене тянется цепь. Рдеющее сердце излучает мягкий красно-оранжевый свет.
– Я же вижу, – продолжала она. – Говорят, ты молишься. Но они не правы. Ты разговариваешь с кем-то в своей голове. Слышишь его, как и я раньше слышала.