Глядя на экран, девушка могла, по крайней мере, избегать больших трещин, а значит, и наиболее мощных выбросов газа. Что, если он ядовитый? Скиталец перестал дышать, но остальным такая перестраховка была недоступна.
Сигнал с пульта искателя, – сказал Помощник.
– Сдай назад, – велел Скиталец. (Пусть Пом использовал его собственные уши, делал он это лучше их хозяина.) – Ребека, разверни корабль. Я что-то услышал.
Обливаясь потом, девушка обернулась к нему и кивнула. Скиталец глянул на датчики температуры. Все стрелки ушли в красную зону. Шквал побери! Да она, похоже, изо всех сил рвется к прохладной тени, в удушающей жаре позабыв про их миссию.
И все же Ребека развернула корабль.
Когда тот завис над указанной точкой, с пульта раздался тишайший писк, едва различимый за буйством бури и скрипом корпуса.
– Тени! – воскликнул Пыл. – Как вам удалось расслышать?
Не ответив, Скиталец бросился к выходу:
– Я наружу. Не улетайте далеко.
Собравшись с духом, он выскользнул из корабля и захлопнул дверь за собой.
Скиталец ослеп от непривычного света полыхающего неба. К счастью, в непосредственной близости не оказалось ни одного адского огневорота, но кожа, несмотря на все защитные механизмы тела, немедленно загорелась. И это было больно! Преисподняя!
Со сформированной из Помощника лопатой в руке Скиталец спрыгнул с палубы на землю. Рухнул на колени в нечто похожее на глинистую почву – моментально высохшие от жары глаза различили лишь смутно коричневую поверхность. Под очередным порывом огненного ветра он посмотрел вверх, с трудом проморгался и понял, что корабль исчез.
Что с ним случилось? Приземлился? Улетел? Провалился глубже в бурю? Не понять, потому что мир вдруг погрузился в темноту: глаза отказали окончательно.
Шквал побери! Скиталец, жар сжигает твои силы с ужасающей скоростью. Уровень инвеституры стремительно падает. Уже меньше пяти процентов скачкового потенциала.
Скиталец застонал и взялся за лопату, превозмогая боль. Та постепенно утихала. Дурной знак. Похоже, кожа прогорела настолько глубоко, что нервы теряют чувствительность. Тело использует накопленную инвеституру, чтобы не погибнуть, но при таких кошмарных повреждениях исцеление сосредоточилось на жизненно важных системах, оставив на произвол судьбы такие незначительные функции, как зрение и восприимчивость нервных окончаний.
Мне кажется, мягко произносит герой, что это была очень-очень плохая идея.
Однако земля казалась холоднее воздуха. Скиталец прекратил охотиться на солнечные сердца, решив, что спасения ради лучше залечь. Он ощущал, как шелушится кожа и волосы опадают пеплом.
Вжавшись как можно глубже в землю, он призвал Помощника в виде щита между собой и небом. Без нервных окончаний судить непросто, но Скиталец надеялся, что ему удалось оградить тело от новых повреждений. Надеялся, что больше не сгорает заживо. Пока мозг и другие внутренние органы функционируют…
Три процента скачкового потенциала.
Скиталец послал в ответ импульс умиротворения, прося оставить эту тему. Ему теперь не нужны регулярные отчеты. Или он выживет, или нет.
Ветер усилился, по щиту заколотили комья грязи и земли. Туманился разум, мысли расплывались. Одолевала усталость от постоянного недосыпания, от вечного бега на полшага впереди неприятностей, что неустанно следуют за жертвой, алкая ее крови. Изнеможение грозило низвергнуть его в бездумную пустоту, что в нынешней ситуации означало бы конец.
Скиталец боролся с усталостью, заставляя себя анализировать окружающий мир. Сосредоточился на мыслительном процессе, не превозмогая забытье. Как обычно, любознательный разум, та часть его, что вечно стремилась задавать вопросы, та проклятая часть, что и привела его в ученики к Хойду, жаждала ответов.
Земля впитывает тепло – это точно. Он последними нервными окончаниями ощущал, как нечто силится тянуть его инвеституру вглубь планеты. Не может, но силится.
Ядро питается инвеститурой, как и он. Не послужит ли этот факт ключом к пониманию здешней природы? Существование темной стороны в ее нынешнем виде он объясняет. Быстрое остывание каким-то образом усмиряет погодные явления, которые, по мнению Скитальца, должны сокрушать все на своем пути, создает барьер между ночной стороной и дневной…
Но если солнечный свет так горяч, почему же на палубе Маяка Скиталец спокойно вышел под него?
Неужели… Скиталец все-таки тот, кем его считают местные?