— Все менять? — От возмущения Рик снял темные очки и сунул их в карман рубашки. Потом, подбоченясь, надменно посмотрел на Брин. — Здесь надо лишь кое-что подремонтировать. А все менять, как вы говорите… Поймите же, это наш бар. Бар для тех, кто живет рядом. Для нас, местных жителей, а не для курортников!
— Я разве протестую? Ресторан «Мэйдисон» с радостью примет их у себя. Конечно, если они будут соответственно одеты.
— Вот именно! Послушайте! — Лицо Рика перекосилось от раздражения, но все же он старался говорить как можно спокойнее и убедительнее. — Я знаю здешних жителей и знаю Пэппи. Поэтому и прошу вас прекратить все эти эксперименты, пока он не выпишется из больницы и не увидит своими глазами, во что уже превратилось его всегда столь почтенное заведение!
— Пэппи в курсе всех моих планов. Но вот какое вам до всего этого дело?
— Мне? Хорошо, я скажу, — резко ответил Рик, судорожно барабаня пальцами по коленкам. — Все, что происходит в Коконат-Ки, — это мое дело! На берегу Флориды я видел немало заведений, недавно еще вполне приличных и посещаемых, но сегодня уже загубленных деятелями от курортного бизнеса и всякого рода безмозглыми предпринимателями.
Рик перегнулся через стол и почти закричал ей в лицо:
— Мадам! Очнитесь же! Людям здесь не нужен ваш роскошный ресторан «Мэйдисон» со всеми его «Ферн-гротто», «Чез-баффи» и прочими блюдами с непроизносимыми названиями и дорогими винами. И вот этими игрушечными корабликами! — Он выхватил из корзины сложенную салфетку и стал ею размахивать перед носом Брин.
— Это не «кораблик»!
— Извините. Я хотел сказать «птица»!
— И не «птица»! Это шляпа — символ одной из местных партий. Но дело даже не в этом. Салфетка, которой вы сейчас размахиваете, выкроена из белоснежной бумажной материи. На ней нет обычных пошлых стишков или дурацких рисунков.
Брин старалась как-то снять напряжение, но Рик распалился вовсю. Убедившись, что из ее усилий ничего не выходит, она насупила брови и сказала очень серьезно:
— Почему вы отказываете моему ресторану в праве на жизнь? Я же не собираюсь закрывать это заведение. Просто хочу придать ему определенный стиль.
— «Жилище краба» Пэппи Мэйдисона имело свой стиль!
— А сейчас будет другой. — Брин говорила очень спокойно, подчеркнуто спокойно. Может быть, это остудит его? — Этому небольшому курортному городку нужен первоклассный ресторан. И не только для удовольствия местных жителей. Он привлечет сюда гораздо больше туристов и отдыхающих.
— Вот как раз приезжих-то нам здесь и не нужно!
— Но они дадут толчок процветанию Коконат-Ки!
— Нет, вы решительно не имеете никакого представления о живущих здесь людях! Поймите, если бы им нужны были подобного рода заведения, они бы уже давно сдали землю застройщикам.
— Но я все делаю, чтобы им было лучше…
— Брин, неужели вы не понимаете, что создаете здесь нечто такое, с чем старикан Пэппи просто не сможет справиться? Со всем своим небольшим штатом он может варить крабов, распечатывать пивные бочки и болтать за столиками. Это все, Брин! Ведь это будет: вы выстроите здесь фешенебельное питейное заведение, разрекламируете его по всей округе, а потом преспокойно уедете. Расхлебывать же дело ваших рук придется больному старику.
Брин помолчала и очень мягко, с нежностью в голосе, сказала:
— Этого никогда не произойдет. Я слишком люблю дедушку, чтобы взвалить на его старые плечи такой груз.
— Я не говорил, что вы его не любите. Просто вы ничего не знаете о Коконат-Ки и его жителях. Здесь существует еще, слава Богу, традиционный образ жизни, который стоит того, чтобы его сохранить. Ваши планы идут вразрез с ним. Поэтому они непременно провалятся!
— Рик, но речь идет всего-навсего о ресторане!
— Нет, Брин, вы говорите о ресторане, а я о гораздо большем… «Жилище краба» — это… это…
Он замолчал и запустил пятерню в шевелюру, отчаянно стараясь избавиться от ворчливого тона. Да, из всех мужчин, с которыми ей довелось встречаться за свои двадцать с небольшим лет, этот Рик Парриш был самым упрямым. И как раз поэтому она не уступит ему — ни сейчас, ни после!
— Вы мне не все сказали, разве не так? Какие еще причины, кроме заботы о Пэппи и гражданах Коконат-Ки, заставляют вас принимать так близко к сердцу судьбу этой пивнушки?
— Что вы имеете в виду? — настороженно спросил Рик.
Брин отошла от стола и встала за его спиной. Она заметила, как он глубоко вздохнул, а потом долго сдерживал дыхание. На его широких плечах рубашка натянулась так, как будто готова была лопнуть. И Брин уже понимала, что с ним в этот момент происходит: он хотел ее прикосновения… Брин почувствовала, что и ей хочется, очень хочется дотронуться до его спины кончиками пальцев… Или щекой… Чтобы подавить в себе это желание, она нащупала серьгу и с силой прижала ее к уху. Боль вернула ее на землю. И действительно, не для того же она в течение стольких лет создавала себе репутацию деловой женщины, чтобы вот так, с первой встречи, поддаться легкомысленному соблазну.