На обратном пути в Эль-Кубаб рядом с нами из камышей поднялось несколько уток. К сожалению, я не подумал о том, что мне удастся поохотиться, и мое ружье не было заряжено. Саддам был явно разочарован, и, когда мы к вечеру вернулись в деревню, я предложил пойти поохотиться.
— Хорошо. С тобой пойдет Аджрам. Он знает места… Смотри, чтобы англичанин не перевернул эту маленькую лодку! — крикнул он, когда мы отчалили. — Он не привык к таким лодкам.
Последнее замечание было явно излишним, так как Аджрам уже успел убедиться в том, что я недостаточно ловок.
По пути мы встретили несколько нагруженных хашишем лодок, которые возвращались в деревню.
— Куда мы направляемся, Аджрам?
— Поохотиться на уток.
— Давай-ка к краю заводи, их там много.
Через некоторое время Аджрам сказал:
— Твое ружье заряжено? Мы прибыли.
Действительно, в укромных узких протоках гнездилось множество уток, но они были очень пугливы. Медленно продвигаясь вдоль кромки тростников, мы наконец подобрались к стайке уток. Первым выстрелом я уложил двух на воде, но из второго ствола промазал. Аджрам подгреб к уткам, и мы подобрали их.
— Смотри, вот еще летят, — сказал он.
Потревоженные выстрелами, утки закружили в воздухе. Я выстрелил в одну из них; подбитая, она упала неподалеку от нас в тростник. Аджрам стянул с себя рубаху, прыгнул в воду и стал с хрустом продираться сквозь тростник. Я не удивился, когда он вернулся с пустыми руками. По грудь в воде он подошел к лодке и забрался в нее. Будь я на его месте, я немедленно перевернул бы лодку, но Аджрам едва качнул ее. Не надев рубахи, он взялся за весло и направил лодку в другой проток. Его кожа в местах, защищенных от солнца, была почти такой же светлой, как моя.
Мы подстрелили еще двух уток и вернулись в Эль-Кубаб, где небольшая группа мужчин и женщин ждала нас у входа в мадьяф. Молодая женщина в черном платье держала на руках ребенка, укрытого шалью.
Саддам объяснил:
— У бедного малыша сильные ожоги. Ему нужны лекарства. Можешь ты ему помочь?
Женщина развернула шаль и протянула мне ребенка. Это был годовалый мальчик. Его грудь, живот, левая нога и рука были покрыты свежим буйволовым навозом.
— Когда это случилось?
— Сейчас, несколько минут назад, — сказала женщина. — Я варила рис на ужин. На огне подогревалась вода. Я на минутку отвернулась, и он вылил на себя горшок. Сахеб, это наше единственное дитя. Да сохранит тебя Аллах! Спаси его, сахеб, спаси! Аллах защитит тебя!
Саддам сказал, что родители ребенка поженились всего год назад.
Так как на дворе было светлее, я вынес из мадьяфа ящик с лекарствами. Затем я приказал матери сесть на землю и держать ребенка, который тихонько плакал. Потом как можно осторожнее я стер влажный навоз. Тут ребенок стал биться и кричать, и молодой отец присел на корточки и стал держать его за ноги. Ожоги покрывали большие участки тела. На некоторых местах кожа сошла полностью и ее лохмотья сморщились, как папиросная бумага; на других местах были большие волдыри. Я нанес гладким слоем на все обожженные участки тела мазь, помогающую при ожогах.
— Не накрывайте смазанные места. Когда все высохнет, осторожно покройте вот этим.
Я дал им большой кусок марли и таблетку аспирина и сказал, чтобы они растворили ее в воде и дали ребенку. Они забрались в лодку и поплыли к своему дому. Несколько человек из оставшихся стали просить у меня лекарства. У одного гноился порез на ноге, двое жаловались на головную боль, еще один — на геморрой. Купец, у которого мы были в гостях, попросил лекарство для глаз. Было почти темно, когда последний из них ушел.
Утки, которых мы съели за ужином, были великолепны. После ужина мы разделились на две команды по пять человек и стали играть в махайбис. Команда, у которой находится кольцо, сидит рядком, руки у всех спрятаны под плащи. Один человек из команды соперников стоит перед ними и пытается отгадать, у кого из них кольцо и в какой руке. Исключая их по очереди, он громким высоким голосом скороговоркой повторяет:
— Вижу кольцо в руке такого-то, вижу кольцо в руке такого-то…
Плохо улавливая смысл скороговорки, я нашел эту игру невыносимо скучной, по остальные занялись ею с большим удовольствием. В дальнейшем мне часто приходилось играть в махайбис в разных деревнях, и почти неизменно игра заканчивалась, как и сейчас, обвинениями в жульничестве и общей перебранкой.
Наконец Саддам отправил всех по домам, заметив не без основания, что англичанин устал и хочет спать.