Когда люди живут в тесном кругу посреди пустыни, утаить что-либо невозможно, каждое деяние становится известным, ни одно слово не может не быть услышанным. Будучи любознательными, бедуины знали обо всем, что происходило вокруг, и вопрос «Что нового?» неизменно задавался после каждого приветствия. Если человек выделял себя среди других, его товарищи провозили его на верблюде по кочевому стану, восклицая; «Да выбелит Аллах лицо такого-то!» Если он покрыл себя позором, его везли с криками: «Да вычернит Аллах лицо такого-то!», и он становился изгоем. Стремясь завоевать признание, они шли на все ради этого, и многие их поступки несут на себе налет театральности. С недоверием относясь к чужакам, бедуины были глубоко преданы своим соплеменникам. Обмануть товарища — самый тяжкий грех; намного страшнее, чем убийство: ведь пренебрежение к человеческой жизни привело этих людей к таким актам кровной мести, когда, например, убивали безоружного пастушонка. Однако, с пренебрежением относясь к своим страданиям и к страданием других, бедуины никогда не проявляли умышленной жестокости. Их честь было легко задеть, и они всегда без промедлений мстили за оскорбление, подлинное или воображаемое, но, как правило, были веселы и беспечны. Их характер был средоточием противоположностей. Словоохотливые по природе, они всегда заботились о своем достоинстве и просиживали часами в полном молчании, когда того требовал этикет. Безразличные к красотам природы, они страстно любили поэзию. Безмерно щедрые, они зачастую могли отдать последнюю рубашку тому, кто ее попросит. Их гостеприимство было легендарным: бедуин мог не задумываясь забить одного из своих драгоценных верблюдов, чтобы накормить путника, забредшего в его шатер. Но в душе они были бережливы и любили деньги. Они были глубоко религиозными людьми и во всем усматривали перст божий. Усомниться в существовании Аллаха для них было так же немыслимо, как совершить богохульство. И в то же время они не были ни фанатиками, ни пассивными фаталистами. В своей трудной жизни они всегда боролись до самого конца, а потом с достоинством покорялись судьбе, как проявлению воли Аллаха.
Озера, край со сложным лабиринтом тростниковых зарослей, где можно было передвигаться только на лодке, естественно, стали убежищем для людей, потерпевших поражение. Озера издавна были центром неповиновения закону и сопротивления. Великий ассирийский царь Саргон был разбит жившими в этих местах халдеями. Через десять лет, покорив Египет и завоевав Израиль, он вернулся и победил в сражении, происшедшем в районе озер в 710 году до н. э. Битву эту он увековечил на фризах своего дворца в Хорсабаде. Он взыскал за свое поражение сполна и в конце концов вытеснил халдеев в Сирию, поселив вместо них хеттов, которых взял в плен в горах к северу от озер.
Через шестнадцать столетий озерный край стал оплотом зинджей,[15] чей мятеж угрожал самому существованию Аббасидского халифата. Бесчисленные рабы, в основном африканцы, использовались для осушения местности вокруг Басры. С ними обращались с невообразимой жестокостью. Они восстали, перебили охрану и стали терроризировать окрестности. Их восстание сразу потопили бы в крови, если бы у них не оказался незаурядный вождь. Под руководством перса Али ибн Мухаммеда им удалось продержаться в течение четырнадцати лет (869–883), разбивая все войска, которые посылал против них халиф. Они взяли Басру штурмом и разграбили ее, захватили Ахваз в Юго-Западном Иране и грабили селения в двадцати милях от самого Багдада. Но силы были все же неравны. Али отказался сложить оружие, его армия была наконец разбита. Голову Али с ликованием доставили в Багдад.
К XVII веку родовой образ жизни на озерах и вокруг них начал складываться в его теперешнем виде. Мунтафик, великий союз племен, который господствовал в низовьях Евфрата в течение 300 с лишним лет, образовался, когда некий беженец из Мекки стал посредником в каком-то споре и поплатился за это жизнью. Племя бени малик, к которому он себя причислял, бежало в пустыню, взяв с собой его малолетнего сына. Мальчик вырос и затем привел племя обратно к берегам Евфрата, чтобы разбить своих врагов. Его слава и влияние ширились, все больше и больше племен признавали его руководство: и племена кочевников — аристократов пустыни, и скотоводческие племена с сомнительной родословной, и всеми презираемые маданы. В период своего расцвета Мунтафик фактически был независимым государством, способным на равных бороться с турецким правительством. Еще ниже по Евфрату осело племя бени асад — вокруг Эль-Кабаиша, где оно живет и теперь. Бени асад тоже доставили туркам немало хлопот в пору своего взлета. В тот же период к западу от Эль-Курны осело племя бени умайр, а каабы господствовали на востоке озерного края. На Тигре Мухаммед и два его сына, в жилах которых текла кровь также и племени ферайгатов, подчинили себе группу племен, которые теперь называют себя аль бу-мухаммед. Дальше к северу внук некоего Лама стал во главе бени лам («детей Лама») — мощного племени скотоводов, насчитывающего 100000 человек.