Я оставил Амаре свой пистолет и посоветовал ему завести хорошего сторожевого пса и каждую ночь ложиться спать в разных местах дома. У него также была винтовка, которую я подарил ему два года назад, и много патронов. Недавно он купил винтовку и Решику — хоть старую, но вполне исправную. Когда мы стали ложиться спать, Сукуб сказал:
— Я буду караулить. Я уже стар, и мне не спится. Да я и днем могу отдохнуть.
— Подстрели волка, сахеб, — со смехом сказал Решик, — и дай нам один волчий глаз. Мы нашьем его на шапочку, и тот, кто наденет ее, не будет спать.
В эту ночь мы проявляли крайнюю осторожность. Я лег между юным Хасаном и Амарой, Решик лег подле Амары. Рядом со мной и Амарой лежали заряженные винтовки. Старик отец сел на пороге, держа на коленях винтовку Решика. В дальнем конце дома занятая уборкой Матара мирно напевала что-то себе под нос. Самый маленький капризничал, и Нага, его мать, взяла его на руки и баюкала у огня. С того места, где я лежал, были видны привязанные буйволы, довольно большое стадо, пережевывающее при свете луны молодые побеги, которые собрал для них Чилайб. Хасан сжал мне руку, давая понять, что рад моему возвращению. Он принес ранец, который я подарил ему, и показал мне свои книги. До сих пор в семье Амары все шло хорошо. Решик засеял больше земли, чем когда-либо раньше, и в прошлом году, несмотря на засуху, собрал хороший урожай. Теперь же, без всякой их вины, возле их дома, быть может, прятался человек с заряженной винтовкой, ожидая своего часа. Если мне не удастся добиться афвы, они вряд ли осмелятся спать по ночам. Даже в ту ночь Амара поднимал голову каждый раз, когда в деревне лаяла собака.
25. Последний год на озерах
Ранним утром следующего дня я поехал повидать Маджида в новом доме, который он построил себе близ Маджара. Маджид отправил меня в машине со своим личным представителем и письмом к шейху, на чьей земле, близ Калъат-Салиха, располагался лагерь Радави. Я попросил шейха гарантировать перемирие на год для Сукуба и его семьи.
— Радави вне себя от горя и ярости. Не думаю, что он вообще согласится на афву. И уж наверняка не согласится, если ты включишь Бадаи, — ответил он.
— Бадаи пусть сам позаботится о себе, он меня не интересует. Я прошу афву для семьи Сукуба.
— Постараюсь сделать все, что смогу, но, по-моему, ничего не получится. Побудь в мадьяфе, а я поеду к ним с представителем Маджида.
Я отправил с ними Сабайти, чтобы он представлял меня. Их не было несколько часов, и я начал опасаться, что миссия оказалась безуспешной. Кахвачи шейха даже не пытался приободрить меня.
— Радави никогда не согласится на афву. Он поклялся, что прольет кровь за кровь. Клянусь Аллахом, ни о ком из его семьи нельзя сказать ничего хорошего.
Наконец шейх и его спутники вернулись. После бесконечных споров им удалось убедить Радави гарантировать перемирие на шесть месяцев для Амары, его отца и братьев. На большее я и не рассчитывал.
Через три месяца, в сентябре 1956 года, я заехал на две недели в озерный край на обратном пути из Нуристана и провел несколько дней в Руфайе. Амара женился на сестре Сабайти, но все еще жил со своими родителями.
Его жена, стройная и тихая молодая женщина с большими черными глазами, уже завоевала любовь всей семьи и была неразлучна с Матарой. Однажды мы с Сукубом наблюдали, как она шла к ручью за водой, и старик сказал мне:
— Хвала Аллаху, у моего сына хорошая жена. Если бы не твоя доброта, он еще много лет не смог бы жениться из-за нашей бедности. Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для нас сделал.
Я не смог вернуться в Ирак вплоть до начала 1958 года. Когда наш самолет летел над Ираком, я увидел внизу под нами озера. Я с радостью предвкушал шесть месяцев жизни в озерном крае. В аэропорту Басры меня встречали Амара и Сабайти. Когда я прошел таможенный досмотр, они бросились ко мне, и мы обнялись. Я стал расспрашивать об их семьях и о других моих друзьях, и на каждый мой вопрос они давали мне традиционный ответ:
— Он передает тебе приветствия.
Сабайти, который тоже успел жениться, почти не изменился, но я сразу почувствовал, что Амара стал совсем другим. Он явно возмужал и был чрезвычайно сдержан.
Только когда мы добрались до консульства, Сабайти отвел меня в сторону и сказал, что и отец и жена Амары умерли, Я сразу же спросил, не Радави ли убил Сукуба, но Сабайти сказал, что он умер летом от желудочного заболевания, а перед этим долго хворал и мучился от болей. Впоследствии из рассказов Амары я понял, что Сукуб умер от рака.