— Здравствуй, сынок! — Ванг дружески обнял мальчика и, заговорщически подмигнув ему, шепотом спросил: — Воюешь, помоги нам руки и ноги?
Железный Бамбук смущенпо улыбнулся и кивнул в сторону отца:
— Не дает воевать, дядя Ванг.
— Как бы не так, — сказал Нгуен. — Они тут с приятелями без меня такое дело сделали! Поругать бы, по прайде, следовало, да пришлось похвалить...
И Нгуен, не в силах побороть отцовскую гордость за сына, подробно рассказал Вангу о спасении приготовленного для партизан риса.
— Вот это партизаны! — восторгались гости. — Натянули нос французам! 9
— Что же это мы, отец, гостей разговорами угощаем? — солидно проговорил Железный Бамбук, почувствовав себя взрослым после такой похвалы.
— Верно, сынок. Раздуй-ка огонь да приготовь нам рису и чаю. А мы пока поговорим о делах.
Железный Бамбук присел у очага — несколько сложенных в ряд на земляном полу камней — и стал складывать пирамиду из заранее высушенных для костра щепок.
— Долго к нам пробирался, брат? ■— спросил Нгуен, усаживаясь рядом с гостем и раскрыв перед ним коробку с табаком.
— Собак ищеек много бродит сейчас вокруг наших деревень, — усмехнулся Ванг, закуривая. — Кто же из них, помоги нам руки и ноги, меня в лицо не знает? Пришлось полдня в зарослях отсиживаться. Насквозь промок...
— Сейчас согреешься, поедим и чаю попьем... Потом и отоспишься.
— Спасибо, брат. От еды и чая не откажусь, а прежде чем поспать, дело надо решить...
— За едой расскажешь и о деле.
На камнях весело запылал огонь.
Гость огляделся. В доме, казалось, ничего не изменилось со времени его последнего посещения.
У западной стены по-прежнему лежали аккуратно свернутые циновки и одеяла. Ближе ко входу стояла большая глиняная корчага с водой и несколько длинных бамбуковых ведер. В углу висела на крепких витых шнурках полочка — алтарь предков; на ней стояла глиняная чашка, наполненная пеплом от сгоревших поминальных свечей, лежал свиток бумаги с записанными в нем именами умерших предков и близких деревенского кузнеца. Ванг знал, что последним в этот список был занесен младший брат
Нгуена — Сон, взорвавший склад боеприпасов врагов. В дни поминовения умерших Нгуен, обращаясь к покойным душам, первым теперь называл пе далекого прадеда, а младшего брата, Сона, отдавшего молодую жизнь за счастье родины.
Как и раньше, под алтарем на грубо сколоченном столике стояла домашняя утварь: глиняные чашки и кувшины, знакомый чайник с нарисованными на нем аистами, тарелки, несколько фарфоровых ложек и палочки для еды.
Под стропилами крыши висело несколько мешочков с рисом, тщательно обернутых листьями веерной пальмы, связки сушеного лука, чеснока и красного перца.
Железный Бамбук между тем уже подвесил к металлической треноге над огнем черный закопченный котелок с водой для чая, после этого он промыл в деревянной бадейке рис, отыскал в темном углу выдолбленную тыкву, наполненную солью...
Занятый приготовлением еды, мальчик старался ничего не пропустить из того, о чем беседовали взрослые. Время от времени украдкой он бросал на гостя восхищенные взгляды. Все, что касалось этого человека, всегда привлекало внимание Железного Бамбука, нередко служило темой его бесед со своими сверстниками.
Еще отец рассказывал Железному Бамбуку о том, что Ванг с первых дней оккупации французами района Желтой Протоки со всей семьей — женой и четырьмя сыновьями — ушел в джунгли к Беловолосому. Два старших сына впоследствии стали командирами отрядов, третий погиб, а четвертый — самый молодой — работал в партизанском лагере по ремонту оружия. Нашлось дело и для жены Ванга в полевом госпитале. Что касается самого Ванга, то он чаще выполнял отдельные важные поручения Беловолосого, главным образом по обеспечению партизан боеприпасами и продовольствием. Если рисом и овощами тайком снабжало народных мстителей само население, то с боеприпасами обстояло сложнее. Их приходилось силой, а иногда и хитростью добывать у врага.
Так, однажды Ванг с товарищем в ожидании темноты лежали в зарослях у дороги. Вблизи внезапно остановилась военная, доверху наполненная ящиками автомашина, у которой что-то разладилось в двигателе. Пока водитель устранял повреждение, четверо солдат охраны, спасаясь от зноя, заползли под кузов в тень.
Судя по разговору, который они вели между собой, в машину были погружены боеприпасы. Мгновенно у Ванга созрело дерзкое решение: обезоружить охрану и увезти боеприпасы.
Внезапное появление перед французскими солдатами двух увешанных гранатами партизан повергло их в смятение. Лежа под кузовом в неудобном положении, разве можно было оказать сопротивление этим фанатикам, которым ничего не стоило в случае необходимости бросить гранаты прямо в опасный груз... Безмолвпо поднял руки и водитель. Обезоружить пятерых солдат оказалось делом нескольких минут. После этого партизаны заставили водителя отогнать автомашину подальше в лес... Здесь на другой день партизаны разгрузили ее и по частям перенесли богатый улов на свои базы. Водителя автомашины партизаны впоследствии отпустили.
Вот что рассказывали об этом, внешне ничем не приметном человеке.
Сняв с себя верхнюю одежду для просушки, Ванг с наслаждением задымил своей бамбуковой трубкой.
— Ну, а какие новости у вас? — обратился он к Нгуену.
— Марокканцев сегодня в Донг-Тоа прислали, — ответил Нгуен.
— Много? — насторояшлись гости.
— Роту. Они в Хоа-Бине раньше стояли...
Занятый приготовлением пищи, Железный Бамбук прислушивался к разговору взрослых.
— Ничего, Донг-Тоа скоро конец! Только сначала расправимся с Чанг-Уеном. Его уже взяли в клещи... Понял, брат?
— Как не понять!
Ши огляделся, будто кто-то мог их подслушать, и приглушенно добавил:
— Приказано ускорить подкоп под базу горючего... Хотим теперь приурочить все это к штурму Донг-Тоа.
— А как со взрывчаткой?
— Налажено! — улыбнулся Ши. — Я дам адрес одного врача в Ханое. Наш человек. А уж вы организуйте доставку...
В очаге весело плясало пламя, озаряя красным светом присутствующих. В котелке булькал кипяток. Железный Бамбук приподнял крышку кастрюли, в которой варился рис, и в лицо ему ударило облако душистого пара.
— Готово, отец! Садитесь за стол.
— Ну что ж, братья, давайте поедим! — пригласил гостей к ужину Нгуен.
Он придвинул к очагу низенький столик, а Железный Бамбук поставил на него глиняные миски с дымящимся рисом, чашку с острым рыбьим соусом для приправы, положил палочки для еды.
— Что ж, товарищи, —■ гостеприимным жестом указал Нгуен на стол, — угостить вас праздничным ужином не могу пока,- а вот нашим добрым рисом — пожалуйста!
— Спасибо, брат, — отозвался Ванг. — Что может быть вкуснее риса, да еще приправленного рыбьим соусом!
Гости уселись у стола. И хозяин понял, что они очень давно ничего не елп.
— Послушай, Нгуен, — сказал Вапг, когда с рисом было покончено. — В отряде уже давно кончилось продовольствие. Меня прислали за помощью...
— Что ж, рис ждет тебя. И есть кое-что из оружия. Но как переправить все это к озеру Черного Дракона? В нашей деревне почти не осталось мужчин. На дорожные работы услали. Может быть, немного подождем? Говорят, люди через неделю возвратятся...
— Ждать нельзя, — помрачнел Ши. — Партизаны голодают.
— Не каждого ведь пошлешь!.. — Наморщив лоб, хозяин дома опустил голову и задумался.
В самом деле, кого послать с Вапгом? Кое-кто из крестьян оставался в деревне, но ведь не каждому можно доверить такое дело. Помимо честности, тут необходимы еще решимость и стойкость.
— Не поверю, чтобы никого не нашлось у тебя, — сказал Ванг.
— Что ж, могу отпустить Фама.
— Не так уж много, — улыбнулся Ванг. — Ну, а еще кого?
Подобрав с пола несколько кусков сухого бамбука, Нгуен бросил их в огонь. Пламя взметнулось вверх, затрепетали свисающие с треноги тонкие нити сажи.
9
У некоторых народов Восточной Азии существует поверье, по которому заболевшему ребенку дают кличку, чтобы таким образом укрыть его от злого духа, наславшего болезнь.