— Я уже сказал, что отвечу тебе после того, как ты ответишь на мой вопрос о Мукор. Это наше соглашение, и я хотел бы помочь ей, если смогу.
Бровь опять взлетела вверх:
— Включая мой первый?
— Да, — сказал Шелк. — Включая этот. И этот — раньше всех. Мукор действительно дочь Крови? Так она сказала мне.
— С точки зрения закона. Приемная дочь. Обычно холостому мужчине не разрешают удочерять, но Кровь работает на Аюнтамьенто. Ты об этом знаешь?
Шелк вовремя вспомнил, что не надо качать головой.
— Нет, не знал. И сейчас не верю. Он — преступник.
— Как ты понимаешь, они платят ему не слишком много карт. Но разрешают действовать без помех, пока в его заведениях не происходят серьезные беспорядки, и благоволят ему. Как будто он — один из них. Так что слова судье от одного из советников оказалось вполне достаточно. Кровь удочерил ее и имеет право управлять ее жизнью вплоть до совершеннолетия.
— Понимаю. А кто ее настоящие родители?
Журавль опять пожал плечами:
— У нее их нет. По меньшей мере, на нашем витке. И, кто бы они ни были, они встретились в чашке Петри. Она — замороженный эмбрион. Могу себе представить, сколько Кровь заплатил за нее. И я точно знаю, что он заплатил небольшое состояние тому нейрохирургу, о котором ты упомянул.
— Состояние, чтобы уничтожить то, за что он так много заплатил, — горько сказал Шелк, вспомнив пустую и грязную комнату, в которой он впервые повстречал Мукор.
— На самом деле нет. Он хотел сделать ее управляемой. Судя по тому, что я слышал, она была исчадием ада. Но когда нейрохирург — кстати, он из Палустрии, — вскрыл ее череп, только тогда стало понятно, что происходит. Он нашел там новый орган. — Журавль хихикнул. — Я читал его отчет. На вилле есть полная история ее болезни.
— Новый орган? Какой?
— Я не имел в виду, что это был не мозг. Нет, мозг. Но он не походил ни на один мозг, с которыми он имел дело раньше. С медицинской точки зрения это был не мозг человека и не мозг животного. Хирург должен был действовать наугад и, как говорится, положиться на богов. В результате он сделал свою работу не слишком умело. Насколько сам признался.
Шелк вытер глаза.
— О, перестань. Это было десять лет назад, и, как предполагается, мы, шпионы — крепкий народ.
— Кто-нибудь плакал по ней, доктор? — спросил Шелк. — Ты, Кровь, Мускус или нейрохирург? Вообще кто-нибудь?
— Нет, насколько я знаю.
— Тогда дай мне поплакать по ней. Дай ей хоть это, по меньшей мере.
— Я и не пытался остановить тебя. Кстати, ты не спросил, почему Кровь не избавился от нее.
— Ты сам сказал, что она была его дочкой — юридически, по меньшей мере.
— Это бы его не остановило. Но тот хирург сказал, что ее способности вселяться в других могут регенерировать только спустя какое-то время после того, как он убрал их. Это была только догадка, но, судя по твоей истории о бесовке, они вернулись. И теперь Аюнтамьенто знает об этом, благодаря тебе. И, значит, Вайрон стал еще более опасным городом, чем раньше.
Шелк опять вытер глаза кончиком сутаны и высморкался.
— Более грозным, ты имеешь в виду. Это может встревожить твое правительство в Палустрии, но не меня.
— Я тебя понял. — Журавль заскользил по койке назад, пока не уперся спиной в стальную стену. — Ты обещал рассказать мне, на кого ты работаешь, если я расскажу тебе о Мукор. И сейчас ты собираешься сказать, что работаешь на Его Святейшество Пролокьютора, или что-то вроде этого. Верно? Я бы не назвал это честной игрой.
— Нет. Или, в некотором смысле, да. Прекрасный этический вопрос. Безусловно, я делаю то, что Его Святейшество хотел бы, чтобы я делал, но, должен сказать, я никогда не сообщал об этом ни ему, ни Капитулу. На самом деле у меня просто не было времени, старая отговорка. А ты бы поверил мне, если бы я сказал, что шпионю на Его Святейшество?
— И да, и нет. У Его Святейшества полно шпионов. Но никто из них не является священным авгуром. Он не настолько глуп. И кто это?
— Внешний.
— Бог?
— Да. — Шелк почувствовал, как бровь Журавля опять поднялась, хотя и не видел его лицо; он глубоко вздохнул и медленно выдохнул через рот. — Никто не верит мне — только майтера Мрамор, чуть-чуть, — и я не ожидаю, что ты поверишь мне, доктор. Ты — меньше всех. Но я уже сказал советнику Потто и сейчас скажу тебе. Внешний говорил со мной в последний фэадень на площадке для игры в мяч нашей палестры. — Он ожидал от Журавля недоверчивого хмыканья.
— Вот теперь стало интересно. Мы можем говорить об этом очень долго. Ты видел его?
Шелк как следует обдумал вопрос: