Он убрал азот Журавля за пояс и вынул четки.
— Я приношу тебе, доктор Журавль, прощение от всех богов. Вспомни слова Паса, который сказал: «Выполняйте волю мою, живите в мире, умножайтесь и не ломайте мою печать. Тогда вы избегните гнева моего».
Тем не менее, печать Паса ломали много раз; он сам собрал остатки одной из таких печатей. Среди остатков другой лежали эмбрионы, всего лишь частички гнилой плоти. Неужели печать Паса более ценна, чем то, что она предназначена оберегать? (Прогремел гром.) На виток обрушилась ярость Паса.
— «Идите добровольно (Куда?), и любое зло, которое вы сотворили, будет прощено».
Поплавок приблизился, рев его воздуходувок заглушал даже рев урагана.
— О доктор Журавль, сын мой, знай, что Пас и все младшие боги дали мне власть прощать во имя их. И я прощаю тебя, снимаю с твоей души любое преступление или неправильный поступок. Они стерты.
Под потоками воды Шелк начертал четками знак вычитания.
— Ты благословлен.
Стрельба прекратилась. Вероятно, капитан и оба рядовых трупера мертвы. Разрешат ли гвардейцы принести им прощение Паса до того, как его уведут?
— Я молю тебя простить нас, живых. — Шелк говорил так быстро, как только мог; слова, которые его учителя в схоле никогда бы не одобрили, вылетали из его рта. — Я и многие остальные часто относились к тебе несправедливо, доктор, совершали ужасные преступления против тебя. Не обижайся на них, но начни новую невинную жизнь, жизнь после этой, и прости нам все несправедливости.
Три выстрела из карабина прогремели один за другим, очень близко. Опять затрещала жужжалка, извергнув фонтан грязи на расстоянии ладони от головы Журавля.
Самое важное и последнее:
— Именем всех богов ты прощен навсегда, доктор Журавль. Я говорю от имени Великого Паса… — В Девятке так много богов, и надо почтить каждого. Шелка охватило чувство, что никто из них на самом деле не интересуется Журавлем, даже Гиеракс, который безусловно здесь. — И от имени Внешнего и всех остальных младших богов.
Он встал.
— Бегите, мой кальде! Спасайтесь! — крикнула грязная фигура, скорчившаяся за мертвой лошадью, повернулась и выстрелила в гвардейский поплавок, опускавшийся на них.
Шелк поднял руки, веревка, которая больше не связывала его, все еще свисала с одного из запястий.
— Я сдаюсь! — Азот за поясом казался куском свинца. Он похромал вперед так быстро, как только мог, поскальзываясь и оступаясь в грязи, дождь барабанил в лицо. — Я — кальде Шелк! — В небе полыхнула молния, и на мгновение приближающийся поплавок показался талосом с разрисованными глазами и острыми клыками. — Если вы хотите кого-нибудь застрелить, стреляйте в меня!
Вымазанная грязью фигура уронила карабин и тоже подняла руки.
Поплавок остановился, воздух, вырывающийся из воздуходувок, поднял второй дождь, из грязной воды.
— Они напали на нас из засады, мой кальде. — Как по волшебству грязная фигура заговорила голосом капитана. — Мы умрем за вас и за Вайрон.
Люк под турелью открылся, и наружу выскочил офицер, чей мундир мгновенно промок под дождем.
— Я знаю, — сказал Шелк. — Я никогда не забуду тебя. — Он попытался вспомнить имя капитана, но даже если и слышал его, то оно испарилось из памяти, как и имя трупера с длинным и серьезным лицом, пруд отца которого пересох.
Офицер шагнул к ним, изящно выхватил меч, свел пятки вместе и вскинул голову. Отдав мечом честь, как на параде, он воскликнул:
— Кальде! Спасибо Гиераксу и всем богам, что мне удалось спасти вас!
Боги, люди, нелюди и животные, упоминаемые в тексте
В Вайроне биохимические мужчины (био или биоюноши) называются по именам животных или их продуктов: Гагарка, Кровь, Журавль, Мускус и Шелк. Биохимические женщины (био или биодевушки) называются по растениям (чаще всего цветам): Синель, Мята, Орхидея, Роза. Химические люди (хэмы), как мужчины, так и женщины, носят имена металлов или минералов: Кремень, Мрамор, Песок, Сланец.
Аквила — юная орлица, которую тренирует Мускус.