Он опять посмотрел вокруг и заметил, что появилось что-то новое. Каменная равнина побледнела, стала невидимой; ее заволокли черные полосы. Вытянув шею, чтобы посмотреть назад, он увидел на самом дальнем краю равнины тонкий полукруг ослепительного света. В это мгновение ему показалось, что Внешний схватил весь виток, как человек может схватить палку, и сжал его неизмеримо большой ладонью, из которой был виден только кончик ногтя на одном из пальцев.
Испугавшись, он лихорадочно полез вверх по лестнице.
Глава одиннадцатая
Некоторые итоги
— Гагарка, ты забыл обо мне?
Он думал, что в полном одиночестве идет обратно в Лимну по открытому всем ветрам Пути Пилигрима.
Он уже дважды останавливался, чтобы отдохнуть, садился на белые камни и разглядывал небоземли. Во время ночьстороны Гагарка часто бывал под открытым небом и наслаждался им, когда было время: находил серебряные нити рек, из которых никогда не пил, мысленно изучал бесчисленные незнакомые города, в которых ворам жилось (как он любил себе представлять) намного лучше. Несмотря на все уверения Синель, он не верил, что она останется в святилище Сциллы на всю ночь; но он никак не думал, что она в состоянии догнать его. Он припомнил, какой она была, когда они пришли в святилище: стертые и обессиленные ноги, мокрое от пота лицо, вместо малиновых кудрей — колтун; когда они остановились, ее роскошное тело упало на землю, как букет на могилу.
Тем не менее он был уверен, что его позвал ее голос.
— Синель! — крикнул он. — Это ты?
— Нет.
Он встал, сбитый с толку, и опять крикнул:
— Синель?
Эхо отразило слоги ее имени от камней.
— Я не буду ждать тебя, Синель.
— Тогда я сама подожду тебя у следующего камня, — ответил голос, намного ближе.
Этот слабый топоток мог быть дождем; он опять посмотрел на безоблачное небо. Звук бегущих по Пути Пилигрима ног стал громче. Позади него. Как раньше его глаза исследовали реки, так сейчас они последовали за звуком по извилистому пути через голый торчащий утес.
Ясный небосвет почти немедленно показал ее, ближе, чем он думал; юбка задрана на бедра, руки и ноги резко двигаются. Внезапно она исчезла в тени нависшего валуна, но только для того, чтобы через мгновение вылететь из нее, как камень из пращи, и устремиться к нему. Он чувствовал, что с каждым шагом она бежит все быстрее и быстрее, что она никогда не затормозит и не остановится, и даже не перестанет набирать скорость. Изумленный, он отскочил в сторону.
Она промчалась мимо, как вихрь: широко разинутый рот, оскаленные зубы, едва не вылезшие из глазниц глаза. Еще мгновение, и она затерялась среди чахлых деревьев.
Гагарка вытащил игломет, проверил магазин и отпустил предохранитель; потом осторожно пошел вперед, готовый стрелять в любое мгновение. Стонущий ветер принес звук разрываемой одежды и хриплого дыхания.
— Синель?
Опять никакого ответа.
— Синель, мне жаль.
Он чувствовал, что какая-то чудовищная тварь ждет его среди теней; он обозвал себя дураком, но не смог избавиться от плохого предчувствия.
— Мне жаль, — повторил он. — Это было поганое дело. Я должен был остаться с тобой.
Еще полчейна, и вокруг него сомкнулись тени. Зверь все еще выжидал, уже ближе. Он вытер банданой вспотевшее лицо; убирая ее в карман, он заметил Синель, совершенно голую, сидевшую на одном из белых камней под лучами небосвета. Ее черное платье и бледное исподнее валялись у ног, и язык так далеко высовывался изо рта, что, казалось, она лижет свои груди.
Он остановился и покрепче сжал игломет.
Она встала и пошла к нему. Гагарка отступил в более глубокую тень и поднял игломет; она прошла мимо, не сказав ни слова, продралась через заросли потерявших листья кустов и вышла прямо на край утеса. Секунду или две она стояла там, подняв руки над головой.
Она нырнула, и через какое-то время — чересчур долгое — он услышал слабый всплеск.
Только на полпути к краю обрыва он поставил игломет на предохранитель и убрал его в карман. Он никогда не боялся высоты, но здесь, стоя на самом краю и глядя вниз, испугался: внизу, в ста кубитах или больше, сверкала освещенная небосветом вода.
И ее там не было. Волны, гонимые ветром, носились между упавшими осколками утеса как табун белогривых лошадей, но ее среди них не было.
— Синель?
Он уже собирался вернуться, когда из волны вынырнула ее голова.
— Я встречу тебя, — крикнула она, — там. — Рука, которая на мгновение показалась одной из многих, указала на каменистый берег, лежавший рядом с разбросанными огоньками Лимны.