После беседы с ним у меня сложилось мнение, что нас, выпускников училищ, здесь ждали, что мы здесь нужны. Это мнение еще более укрепилось после беседы с командиром и комиссаром батальона, где мне предстояло служить в качестве командира танкового взвода. Беседа была доброжелательной, товарищеской. Я чувствовал, что попал в дружную семью боевых товарищей, и от сознания того, что служба начинается в спаянном коллективе, на сердце становилось тепло и радостно, отодвинулись на задний план волнения, присущие каждому выпускнику училища перед приездом в части: а как там люди? как сложится служба?
Твердую руку товарищей, взаимовыручку, поддержку я чувствовал во всем: в организации и проведении обучения и воспитания подчиненных, изучении боевой техники, в ее практическом применении и т. д. Даже в простых житейских вопросах товарищи и командиры оказывали помощь, за которую и поныне я им благодарен.
С особой признательностью вспоминаю своего командира роты — старшего лейтенанта Казакова, человека энергичного, решительного, большого знатока танковой техники. Казалось, разбуди его среди ночи, задай любой вопрос по технике и он тут же ответит. Он любил скорость, огонь, маневр, и мне казалось, что боевые возможности нашего Т-26, по тем временам машины неплохой, его не удовлетворяли. Бывало, вернемся с тактических учений с боевой стрельбой, приведем технику в порядок, сделаем разбор, и ротный мечтательно говорит: «Эх, если бы нашему танку пушечку посильнее да скорость побольше! Можно было бы творить чудеса». И мы представляли, какие бы он мог еще творить чудеса, если даже и на этой машине Казаков решал, казалось, непосильные задачи. На занятиях в поле, на танкодроме он показывал нам, как нужно преодолевать противотанковые заграждения, метко стрелять, умело использовать в бою рельеф местности, сочетать огонь и маневр, то есть учил всему тому, что называется арифметикой боя и что потом так нам пригодилось в настоящем бою. Основной формой воспитания и обучения у него была индивидуальная работа. Ее методам Казаков постоянно учил и нас — командиров взводов. Хорошо помню, что он несколько раз убеждался, насколько точно я понял боевую задачу. По-геройски вел нас и в настоящий бой.
Там, на Хасане, наш командир роты, верный своим принципам, действовал решительно и смело, проявляя мужество, героизм, но бой есть бой: танк его был подбит, а он смертельно ранен.
Мне повезло еще в том, что в нашей роте служили заместителем командира по технической части техник-лейтенант 1 ранга Александров и командир взвода лейтенант Болдаков — участники войны в Испании. Они щедро делились с нами боевым опытом.
Жизнь в лагере шла по заведенному распорядку: подъем, зарядка, завтрак, занятия в классах, в поле, на технике и т. д. Я знакомился с подчиненными, изучал их, они изучали меня, проводил занятия, — одним словом, занимался тем, чем положено заниматься командиру взвода с подчиненными. Первые месяцы после училища, естественно, чувствуешь значительное возрастание нагрузки, нехватку времени. Если в училище отвечал только за себя, то теперь в моем подчинении находились люди, которых я должен был и обучать, и воспитывать, и заботиться о том, чтобы у них было все, что им положено. В те дни меня избрали в партийное бюро батальона, так что занимался и ответственной, ко многому обязывающей партийной работой, которая тоже требовала немало времени.
Но, как известно, в молодости все задачи решаются проще и легче. С детства привыкший к труду, наученный добиваться поставленной цели, я старался как можно быстрее преодолеть трудности командирского становления и походно-боевой обстановки. Должен сказать, что напряжение боевой и политической подготовки в бригаде было предельное, оно соответствовало напряженному положению на границе Дальнего Востока. Каждый день приходили сообщения о том, что японская военщина сосредоточивает силы в районе озера Хасан, совершает провокационные акты против советских пограничников.
Через несколько дней нас, молодых лейтенантов, приняли командир и комиссар бригады. Они внимательно каждого выслушали, расспросили о первых впечатлениях, о том, как устроились, какие встретились трудности. В заключение и командир, и комиссар, еще раз напомнив об обстановке, посоветовали с полной серьезностью, с чувством высокой ответственности отнестись к выполнению каждой учебно-боевой задачи. У нас неспокойно. Японцы проявляют большую активность на границе, сосредоточивают силы. Можно ожидать любой провокации.