Иван Николаевич Шкадов
(1913—1991)
Озеро Хасан. Год 1938
От автора
Если бы меня спросили, каким понятием, каким словом можно выразить сегодняшнее настроение нашего народа, я бы ответил: вдохновение! Мы как бы получили новый, всколыхнувший всех заряд энергии. Перестройка социально-экономической и духовной жизни нашей страны активизировала созидающие силы советского народа-творца великой истории первого в мире социалистического государства.
Предваряя этими словами рассказ о подвигах наших воинов в боях у озера Хасан, я преследую двоякую цель. Во-первых, удовлетворить растущий интерес молодежи к истории нашей великой Родины, ее Вооруженных Сил, во-вторых, подчеркнуть историческую значимость тех далеких: событий, участником которых мне довелось быть.
Молодежь, как везде и всегда, особенно быстра на подъем. Во время многочисленных командировок в округа и на флоты, в поездках по депутатским делам мне много приходится встречаться с молодыми людьми. В беседах с ними постоянно ощущается какой-то особый энтузиазм, горячее стремление постичь прошлое, поскорее приобщиться к большим делам современности.
Воочию убеждаешься: молодые люди не просто хотят старательно работать во имя осуществления планов партии, они понимают, что для выполнения грандиозных задач нужны грандиозные усилия, героический труд, настоящий подвиг, следование примеру старших поколений, вписавших яркие страницы в славную боевую и трудовую летопись нашей Отчизны. Молодежь стремится глубже вникнуть в суть событий, происходивших в нашей стране десять, двадцать, пятьдесят лет назад, проявляя интерес к тем великим делам, которые свершили их деды и отцы. Смысл этого стремления — не простой интерес к малоизвестному, а неподдельное желание узнать, что помогало советским воинам в суровые для нашей Родины годы совершать мужественные поступки, почему произошло то или иное историческое событие, какие уроки нужно извлечь из ушедшего от нас за толщу времен.
Задумываясь над этими вопросами, вспоминая пережитое, увиденное и услышанное, все более убеждаюсь — новые задачи, новый подъем духовных сил открывают новые, еще более широкие горизонты для дел героических. Эстафета подвига, несомненно, подхвачена, и молодежь понесет ее дальше, по пути к величественной цели — коммунизму.
В выступлении М. С. Горбачева на XX съезде ВЛКСМ дано емкое определение: «Молодежь — творческая сила революционного обновления».
Что захватывало и влекло моих сверстников в тридцатые годы, в дни моей юности? Подвиги героев Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны, событий на КВЖД. Наше воображение покоряли челюскинцы и спасшие их летчики, воины-интернационалисты, сражавшиеся в Испании и Китае. Да, нам хотелось быть похожими на этих людей, выполнивших трудное задание Отчизны, людей высокого мужества и долга. Но это казалось несбыточной мечтой. Молодым всегда кажется, что главное, самое интересное уже совершили их деды и отцы. В действительности же на долю новых поколений нередко выпадают не менее сложные и не менее важные дела, которые также становятся славными страницами истории нашей Родины.
Нашему поколению в этом смысле повезло. Многие из моих сверстников и тех, кто был на два-три года постарше, проявили мужество и героизм в рядах интернациональных бригад в Испании, в боях за неприкосновенность наших восточных границ. Мы победили в смертельной схватке с германским фашизмом, внесли решающий вклад в разгром милитаристской Японии.
В октябре 1935 года, в возрасте 22 лет, по путевке комсомола я поступил в Горьковское (позднее Харьковское) бронетанковое училище, которое закончил в 1938 году. Попросил направить меня на Дальний Восток. Тогда многие выпускники желали служить в этом пока еще не обжитом, далеком, но «нашенском» крае, где нужны были крепкие руки и горячие сердца, романтическая устремленность в будущее и неуемная жажда творчества.
Для Дальнего Востока из училища были отобраны несколько человек. Удовлетворили и мою просьбу.
До сих пор помнится мне, с каким жадным любопытством впитывал я в себя в течение почти двух недель пути до Уссурийска все увиденное, смотрел и не мог насмотреться на своеобразную дальневосточную природу, памятуя о славной истории этого края, о людях, чьи героические имена связаны с Дальним Востоком прочными и нерушимыми связями.
Мужественные образы русских землепроходцев и мореходов С. И. Дежнева, Е. П. Хабарова и адмирала Г. И. Невельского, славные имена героев гражданской войны С. Г. Лазо и П. П. Постышева, К. А. Суханова и В. М. Сибирцева, В. Б. Баневура, В. К. Блюхера и И. П. Уборевича навсегда вошли в героическую летопись нашей страны.
Для меня Дальний Восток — не просто часть территории нашей необъятной Родины, но и частица жизни. В 1938 году мне, молодому лейтенанту-танкисту, пришлось принять у озера Хасан свой первый бой, защищая священные рубежи нашей Родины от наглых посягательств японских милитаристов.
Накануне грозных событий
Прежде чем говорить о ходе боев в районе озера Хасан, о мужестве и героизме советских воинов, противостоявших японским агрессорам, необходимо, на мой взгляд, хотя бы кратко охарактеризовать обстановку, которая сложилась на нашей восточной границе к тому времени, определить причины особого внимания японской военщины к этому району.
Ни для кого не секрет, что в тридцатые годы среди азиатских стран Япония была, пожалуй, единственной страной, которая шла вровень с перворазрядными капиталистическими государствами в области территориальных захватов. В кровавую летопись войн и конфликтов молодой японский империализм поспешно, словно боясь опоздать, вписывал страницу за страницей. Причем его почерк был особенно изощренным, разбойничьим. Японские милитаристы действовали предательски, без объявления войны, как это было, например, в 1931 году при захвате северо-восточных провинций Китая (Маньчжурии) и образовании на оккупированной территории марионеточного государства Маньчжоу-го, на «престол» которого был посажен последний отпрыск свергнутой в Китае в результате революции 1911 года династии китайских императоров.
Агрессивные устремления милитаристской Японии были наиболее откровенно изложены в решении совещания губернаторов провинций, командующих военными округами и представителей монополий Японии, проходившего в конце июня 1927 года. На совещаний рассматривался вопрос о глобальной стратегии японского империализма на ближайшее будущее и были выработаны основные принципы завоевания Азии и образования могущественной японской империи. В качестве первого шага на пути претворения этих планов в жизнь предусматривался захват Маньчжурии и Монголии, а затем и Китая. «Овладев всеми ресурсами Китая, — говорилось в решении совещания, — мы перейдем к завоеванию Индии, стран южных морей, а затем к завоеванию Малой Азии, Центральной Азии и, наконец, Европы».
В итоговом документе совещания (так называемом «Меморандуме Танаки») утверждалась неизбежность войны против Советского Союза. Дальнейший ход событий показал, что решение совещания явилось программой всей последующей политики и стратегии японского империализма.
К марту 1932 года Япония полностью оккупировала Маньчжурию и начала ее колонизацию. Десятки тысяч японских семей переселились на завоеванные территории, отбирая у коренного населения лучшие земли, хозяйничая в торговле и промышленности. Ее уголь, нефть, руды и благородные металлы стали стратегической сырьевой базой военной промышленности Японии. Народ Маньчжурии был доведен до рабского состояния.
3 февраля 1934 года японский военный министр Хаяси в интервью иностранным корреспондентам безапелляционно обвинил СССР в агрессивных намерениях. Заявление, сделанное руководителем японского военного ведомства, выдавало с головой захватническую политику правящих кругов Страны восходящего солнца.