Но из глубины плацдарма японцы открыли ураганный пулеметный и минометный огонь. Пули и мины визжащей свинцовой стеной преградили путь наступающим. Такая же картина была и на другом фланге советских войск, где на Безымянную за танками двигались полки комбрига Берзарина.
Победа
Деморализованные ударами авиации и артиллерии, японские войска постепенно приходили в себя, поспешно налаживали разрушенную связь, восстанавливали боевые порядки, вводили в бой резервы. Сражение ожесточилось. Враг цеплялся за каждый метр советской земли.
Блюхер и Штерн, следя за ходом сражения, приказали авиации повторить налет с целью разгрома резерва и обнаруженных в ходе боя новых позиций и огневых точек противника.
Бомбардировщики появились вновь незадолго до наступления сумерек, когда солнце начало опускаться за самую восточную гряду Сихотэ-Алиня. Самолеты сбросили груз на батареи у поселка Тосан и у озера Чиокчи, откуда вражеские орудия простреливали подходы к Заозерной с юга. В заключение очередного налета авиация повернула к переправам, разгромила их и нанесла удар по скоплению пехоты, прибывшей эшелонами с тыла. Эти удары привели к снижению интенсивности артиллерийского огня противника. Однако нам, танкистам, все сложнее становилось преодолевать огонь противотанковой артиллерии, чувствовалось, что японцы подтягивали ее из глубины и с ходу развертывали на танкодоступных участках. Темп наступления наших танков резко снижался, потери возрастали.
Враг, оказывая отчаянное сопротивление, не считаясь с потерями, несколько раз переходил в контратаки, совершал всевозможные вылазки, засылал группы диверсантов. Особенно ожесточенными были бои за высоту Безымянная на северном участке. Советские воины, проявляя мужество, героизм и бесстрашие, нанесли противнику серьезный урон. Однако отбросить врага за пределы государственной границы, выполнив тем самым боевую задачу, 6 августа не удалось. Японцы с присущим им фанатизмом обороняли высоты Безымянная, Пулеметная Горка и Заозерная.
Наступило утро 7 августа. Бой не прекращался. До позднего вечера подразделения 40-й стрелковой дивизии пытались полностью очистить нашу землю от вторгшегося врага. Однако преодолеть сопротивление японских войск, которые укрепились на северо-западных скатах высоты Пулеметная Горка, нашим частям не удалось, прорыв к высоте Заозерная успеха не имел.
Целый день неприятель вел сильный ружейно-пулеметный, минометный и артиллерийский огонь по нашим воинам. Командир 40-й стрелковой дивизии полковник Базаров, чтобы оказать помощь частям первого эшелона, усилил 119-й стрелковый полк, расположенный на Пулеметной Горке, саперным и разведывательным батальонами. Они должны были помочь воинам-пехотинцам полностью очистить сопку от противника и укрепить ее в инженерном отношении. Вместе с воинами, шедшими на усиление 119-го стрелкового полка, был и комиссар 40-й стрелковой дивизии бригадный комиссар З. Ф. Иванченко, награжденный за эти бои орденом Ленина. Находясь в атакующей цепи, Захар Федорович личным примером воодушевлял бойцов на борьбу с врагом. Во время одной из атак он был ранен, но не оставил поля боя и продолжал выполнять боевую задачу.
Ожесточенный бой вели и воины 120-го стрелкового полка, атаковавшие одну из высот у Дигашели. Здесь наравне с пехотинцами действовали и воины 1-й батареи 40-го легкого артиллерийского полка, которой командовал старший лейтенант П. Ольховик. Артиллеристы, подобно тарану, прокладывали путь нашей пехоте. В один из моментов боя, наблюдая за действиями противника, офицер обнаружил вражескую батарею. Она была надежно укрыта в ущелье. Но для того чтобы вести огонь, японцы в конной упряжке вынуждены были вывозить орудия на высоту и, произведя несколько беглых залпов, на руках спускать их обратно в укрытие.
Командир батареи видел все это. Он быстро подготовил данные для стрельбы и передал их на огневую позицию. Дождавшись момента, когда вражеская батарея стала снова развертываться, он подал команду на открытие огня.
Как говорится, прицел был точен — снаряды накрыли орудия врага.
На северные скаты Пулеметной Горки наступали воины и разведчики сводного батальона из подразделений 119-го и 120-го стрелковых полков. Их поддерживали пять наших танков. Советские танкисты упорно рвались вперед. Из танковых пушек и пулеметов они расстреливали японцев, засевших в окопах, давили их гусеницами.
Комсомольский экипаж танка во главе с командиром П. Мочаловым и механиком-водителем младшим командиром К. Нижегородцевым, прикрываясь складками местности, вывел свою боевую машину в тыл японцам и уничтожил расчет противотанковой пушки. Однако танк, получив повреждение, не мог двигаться дальше. Отважный экипаж не покинул машины. К танку устремились японцы. Несколько часов Мочалов и Нижегородцев в осажденном танке вели огонь по врагу. И лишь когда боеприпасы у советских танкистов были на исходе, японцам удалось подобраться к танку и поджечь его…
Невосполнимые потери врагу нанес и танковый экипаж в составе командира танка лейтенанта коммуниста В. Медведева, механика-водителя младшего командира комсомольца П. Глазкова и башенного стрелка красноармейца комсомольца Л. Федея, который действовал на этом участке. Успешно преодолев передовые окопы противника, экипаж танка сумел прорваться на его тыловые позиции. Советские воины с тыла начали разить врага, обеспечив тем самым успешное продвижение вперед нашей пехоты.
Противник пытался перейти в контратаку. Стремясь воспрепятствовать нашему наступлению, японцы действовали и мелкими диверсионными группами по 15–20 человек. Они скрытно подползали к нашим позициям и забрасывали советских воинов гранатами.
Справедливости ради надо отметить, что сдерживало наше наступление не только яростное сопротивление японцев. Сказывались особенности местности и некоторые трудности материально-технического обеспечения войск.
Бои носили ожесточенный характер, но советские воины с чувством высокого долга и с неослабевающей силой продолжали вести наступление. Проявляя мужество и героизм, они стремились наголову разгромить войска противника, изгнать их с советской земли. Приведу лишь несколько боевых эпизодов, которые, на мой взгляд, ярко иллюстрируют высокое мастерство и несгибаемую волю наших воинов к победе.
…Прицельный огонь из района Хомоку вела вражеская батарея. Командир 4-й батареи гаубичного полка 40-й стрелковой дивизии старший лейтенант Ф. Романов долго охотился эа нею, пытаясь засечь месторасположение вражеских орудий. И вот наконец, после очередного залпа по нашим войскам, он обнаружил японские орудия. Быстро подготовил данные для стрельбы и подавил огонь врага.
Подразделение японцев, которое прикрывало переправу через реку Туманган, сумели уничтожить из своих орудий артиллеристы И. Тимохин, М. Руднев, В. Буглов и другие.
Прямой наводкой били по врагу, прокладывая путь пехоте, расчеты противотанковых орудий. Находившийся в боевом порядке одного из стрелковых подразделений командир орудия М. С. Южаков, заметив переправу японцев, открыл по ней беглый огонь. Три лодки с вражескими солдатами пошли на дно.
За мужество, отвагу и высокое воинское мастерство, проявленные в этом бою, ордена Ленина был удостоен М. Южаков. М. Руднев, В. Буглов и И. Тимохин также были награждены высокими государственными наградами.
О воинах-связистах написано и сказано немало. Отлично зарекомендовали они себя и в боях у озера Хасан. В том, что управление боем было бесперебойным, во многом их заслуга. Под сильным ружейно-пулеметным, минометным и артиллерийским огнем врага они действовали мужественно и смело, несмотря на опасность, быстро исправляли все повреждения связи.
Исключительное мужество, отвагу и героизм проявил, к примеру, телефонист красноармеец Е. Кабиров. Во время одной из ожесточенных атак сопки Заозерная четыре раза осколками мин и снарядов повреждался телефонный кабель, в результате чего прерывалась связь между пехотинцами и артиллеристами. И каждый раз мужественный воин-связист выходил под огонь неприятеля, соединял поврежденную линию, восстанавливал связь. Кругом рвались снаряды, свистели пули, но Кабиров будто бы и не замечал их — отважно делал свое нелегкое дело.