— Нет, — наконец ответила мать. — Он собирался, но потом отменил свидание. Не смог.
Анну раздирали противоречивые чувства. Облегчение, сочувствие, досада на мать, которая полжизни просидела в ожидании своего женатого любовника. Что ж, больше ей не придется его ждать. Никогда. Но какова цена освобождения!
— Об этом объявили по радио.
— Что объявили по радио, мама? — терпеливо спросила Анна.
— Они сказали, Оливер не виноват. Другой водитель был пьян.
Дочь кивнула. Появилась какая-то ясность. Вероятно, дорожное происшествие. Оливер Бейкер, по-видимому, закончил свой жизненный путь в автокатастрофе. Хотя, по его грехам, кончина была слишком легкой. Лучше бы его растерзали пираньи.
Анна не испытывала к Оливеру ни малейшего сочувствия. Ей было жаль лишь маму. Несчастная женщина целую жизнь положила на алтарь своей любви, и все ради считанных мгновений, которые он мог урвать у своей семьи. И вот Оливер ушел из ее жизни навсегда, оставив осиротевшую подругу наедине со своим горем в тайном любовном гнездышке, которое он построил для нее несколько лет назад.
Когда Розмари осознает необратимость утраты, она вполне способна совершить какую-нибудь глупость, вот чего боялась Анна. Оливер забрал ее лучшие годы, это так, но Анна не позволит, чтобы он унес с собой в могилу и все оставшиеся.
— Мама, — спокойно сказала Анна, — пойди и приготовь себе чашку чаю. Положи побольше сахара. Ты меня поняла? А я сейчас к тебе приеду.
Анна жила не очень далеко, и у нее имелся норовистый автомобильчик, который, дай ему волю, мог проявить неплохую резвость.
До Тихой заводи Анна добралась за двадцать три минуты. Это был рекорд. Обычно на дорогу уходило не меньше получаса. Конечно, сегодня, в воскресное утро, шоссе было пустое. До летних пробок, когда машины горожан, жаждущих сбежать от духоты хотя бы на выходные, выстраивались на шоссе нескончаемой лентой, еще месяца два.
Анна взволнованно заколотила в дверь.
— Мама! Мама, открывай скорее! Где ты?
Нет ответа. Анна ринулась вокруг дома, туда, где почти вплотную к террасе подступало озеро. В голове у нее сменялись предположения одно ужаснее другого, пока она не увидела мать, живую и невредимую. Розмари сидела на террасе. Анна с облегчением вздохнула и замедлила шаг, стараясь отдышаться.
Какой же великолепный вид на озеро открывается с этой террасы! Но мать смотрела вдаль ничего не видящим взглядом. Солнце освещало ее сбоку. Ее четкий профиль и прекрасные золотистые волосы были необыкновенно красивы. На Розмари был лимонно-желтый пеньюар, перехваченный в талии пояском. Талия у нее до сих пор тоненькая, как у девушки. Анна еще раз удивилась необыкновенной красоте матери и превратности судьбы, которая распорядилась так, что эта красота отцветала, никого не радуя. Пустоцвет. Но, слава Богу, она жива и здорова.
Анна перевела дыхание и поднялась по деревянным ступеням на террасу.
Розмари безучастно взглянула на дочь. В ее обычно выразительных серо-голубых глазах застыло отсутствующее выражение. Она послушно приготовила себе чай, но чашка нетронутая остывала перед ней. Она до сих пор в глубоком шоке, подумала Анна, тихонько присаживаясь в кресло рядом с матерью.
— Мама, — нежно позвала Анна, — что же ты не выпила свой чай?
— Что? — встрепенулась мать.
— Чай! Ты забыла про чай.
— Ах да… Чай. Я заварила, но забыла выпить.
— Да я уж вижу.
Анна ободряюще похлопала Розмари по руке. Хотела было заварить свежий чай, но передумала. Маму нужно как можно скорее отсюда увезти. И найти место, где бы она не оставалась одна все двадцать четыре часа в сутки.
Лучше всего ей было бы у Анны, конечно. Но на Анне клиника и несколько важных встреч, которые она никак не может перенести. Вся эта неделя у нее очень загружена, да и предстоящая тоже. Вот к концу той недели она разберется с самыми неотложными делами и возьмет отпуск.
А пока тете Мелани придется взять на себя заботу о сестре, нравится ей это или нет.
— Мама, — твердо сказала Анна, — послушай меня очень внимательно. Ты должна отдавать себе отчет в том, что оставаться здесь ты больше не можешь. Дом принадлежит Оливеру. Конечно, никто в семье не знал о вашем тайном убежище, но ведь документы на него существуют. Рано или поздно здесь кто-нибудь появится, и неизбежно возникнут вопросы. А ведь ты всегда говорила, что Оливер больше всего на свете боялся, что жена узнает. Так что…
— Ей уже все равно, — прошептала Розмари. — Его жена больше ничего не узнает. Она была вместе с ним в машине. Слава Богу, они не мучились. Это была мгновенная смерть.