– Мне говорили, – начала Порция, – что это место было задумано для, для…
– … расширения культурного кругозора простых людей, – закончила Фаина, появившаяся возле Порции и приветливо улыбаясь женщине, возвышающейся над ними обеими.
– Простых?.. – Я полагаю, что к вам это не относится. Вы только взгляните на себя, как вы стоите здесь полуодетая, с волосами, распущенными, как у одной из тех ужасных «сценических» актрис.
Порция слишком разозлилась, чтобы отвечать на такой выпад. Вместо этого она стала медленно надвигаться на женщину, чьи щеки надувались при каждом вздохе, при этом она находила ее сходство со страусом все более и более очевидным. Прежде чем дать волю своей ярости, Порция медленно ответила:
– Я полагаю, миссис Бартоломео, что если вы и обладаете сведениями о наших спектаклях, вы получали их от кого-то из местной паствы.
– О, мой муж, преподобный мистер Бартоломео, сам во всем разбирается. Мы чувствуем, что были прискорбно введены в заблуждение. В летнем расписании не предусмотрено ваше присутствие, и мистер Бартоломео ни за что не даст согласия включить в него вашу труппу. – Рот женщины неумолимо сжался. – Мы не имеем дела с людьми вашего пошиба.
Порция услышала, как Берта скрипнула зубами, и угадала ее желание выгнать взашей ханжу, стоящую со сжатыми челюстями и испытывающую полный триумф:
– Берта!
– Итак, – Берта проигнорировала предостережение Порции, – вы считаете себя миссионерами, но не имеете дела со сценическими актерами, или с "людьми нашего пошиба"? Так-так, вот какую христианскую позицию вы занимаете. Таскаете ваши камни, так?
Миссис Бартоломео была поражена:
– Простите?
Порция встала между Бертой и женщиной:
– К вашему сведению, миссис Бартоломео, мой отец, капитан Гораций Макинтош, – образованный человек. Он нас с сестрой учил читать по Библии.
– Это, безусловно, достойно похвалы, – начата она, нервно теребя одной рукой сумку.
– И один из стихов, который я запомнила что-то говорит о тех, кто кичится своей безгрешностью и бросает камни в других людей. Я разумею это так, что мы обе согласились, что мы обе еще далеки от совершенства, и что мы поняли друг друга. Доброй ночи, миссис Бартоломео.
Прерывистое дыхание вырвалось из губ женщины, когда она открыла и закрыла рот в поисках слов. Наконец, она повернулась и направилась к двери, остановившись, чтобы сказать последнюю колкость, посланную уже из холла:
– Не думайте, что я так оставлю, мисс Макинтош. Вы могли купить вход в эту школу, но я убеждена, что те, кто пришел сюда на проповеди, не осчастливят своим вниманием ваши постановки.
– По-моему, мы приобрели врага, Порция. – Берта покачала головой и закрыла дверь за разгневанной миссис Бартоломео.
– Может быть, тебе не следовало сидеть полуголой на окне, – сказала Фаина, ее храбрость неожиданно улетучилась. – Мы ведь не знаем, у кого еще сложилось неправильное представление о нас.
– Ерунда, никто не мог меня видеть.
Порция наклонилась так, что волосы упали ей на лицо. Она не хотела, чтобы Берта и Фаина видели, что она огорчена. Не женщина обеспокоила ее и не то, что кто-то мог ее видеть. По-настоящему расстроило Порцию сообщение женщины о том, что о них не напечатано в летней программе, и ее утверждение, будто они купили право на включение в расписание. Она подозревала это с самого начала.
Уже не в первый раз капитан привозил их туда, где их не ждали. В последнее время это случалось все чаще и чаще, прошло то время, когда мир был таким безрассудными в гостеприимстве, что вокруг их труппы сплачивались и приглашали их не глядя.
В этот раз если их право на расписание было куплено, значит, это сделал Даниэль Логан. А чего ей совсем уж не хотелось, это быть обязанной этому человеку еще больше.
Порция провела пальцами по волосам и поняла, что солнечный жар уже забрал из них всю влагу. Ей было интересно, где на самом деле сейчас находился Даниэль. Может быть, он стоит напротив их окна и наблюдает за ними? Она отбросила волосы назад и посмотрела сквозь вершины деревьев. Но она не видела отеля. Она видела перед своим взором Даниэля Логана, коварного и притягательного. Интересно, что еще ему может взбрести в голову.
Порция глубоко вздохнула и закрыла глаза. Она не убежит от него. Она не допустит поражения. Зажглись огни в доме. Наступило время, когда Порция должна одеваться для своего величайшего представления.
Оглядывая окрестности, Даниэль прислонился к кружевному белому парапету бельведера, возвышающегося над Розовым холмом, что находился между «Свитуотером» и задней частью здания Чатаквы. Сотни розовых кустов бушевали в цвету. Они выстроились вдоль всего извилистого пути, ведущего на вершину холма, вливая свой приятный аромат в послеполуденный воздух. Внизу ухоженные газоны лежали, как изумрудные простыни, постеленные на земной поверхности, сшитые из лоскутов швами ярких цветов и зеленых деревьев. Сей благодатный край был предназначен для появления богачей, и они отозвались. Здесь не были необычными такие гости, как Асторы и Вандербилты.
Итак, в течение следующих двух недель отель будет наполняться, и появится больше кандидатур для подозрений. Список посетителей впечатлял. Все, что он видел здесь, заставляло его верить, что воры, которых он искал, либо уже прибыли в «Свитуотер», либо должны появиться в скором времени.
Хотел бы он знать, что случится в будущем. Когда железнодорожная и банковская индустрия стала нанимать собственную полицию для своей охраны, воры изменили свою тактику. Они поняли, что появился случай, дающий возможность грабить драгоценные камни, и путешествовали в качестве коммивояжеров.
Мелкие купцы и компании, занимающиеся производством и сбытом драгоценных камней, были вынуждены объединиться для взаимной защиты. Был создан Союз охраны драгоценностей. Союз нанял братьев Пинкертонов для защиты своей продукции и ловли преступников. Это движение погнало мошенников и воров в отели и на курорты, и в картину вписались Даниэль с Яном.
Даниэль стал возвращаться мыслями на Западное побережье. Он стал думать, что все в прошлом, что Нью-Йорк был пиком его успеха. Снова и снова он с нежностью оглядывался на старый Запад и на шумную, упрямую толпу рудокопов, которые жили полной жизнью и сами творили свою судьбу с помощью лопаты. Как он понял, они представляли собой некую разновидность упрямой честности.
Порция была немного похожа на этих рудокопов. Снова мысли о ней прокрались в его голову. Вместо того, чтобы сосредоточиться на поиске похитителей драгоценностей, он зачем-то связался с кочующей театральной труппой и с мечтами и молодой женщине, которая переодевалась в мальчика и притворялась, будто любит жевать табак.
При мысли о Порции он неожиданно почувствовал, что уголки его рта растягиваются в улыбку. Девушка была именно такой – стройной, с мальчишеской фигурой, вряд ли представляющей себе, как она на самом деле хороша. Она, конечно же, отвлекала его от цели приезда в «Свитуотер». Но с того момента, как поймал ее в своем вагоне, он не мог выгнать ее из своих мыслей.
Сегодня вечером он пригласит ее и ее сестру на ужин и на прогулку по окрестностям озера Наслаждений. Потом Даниэль тактично проводит девушек в общежитие. После чего он намеревался заглянуть в игорный дом, сыграть партию в покер и выкурить сигару с джентльменами. Наступило время серьезно обдумать список подозреваемых. Вор должен быть здесь, Даниэль чувствовал это.
– Дан? – Ян Гант стоял у локтя Даниэля, держа длинную черную подзорную трубу, похожий на старого капитана корабля. – Хочешь взглянуть?
– Извини, Ян, что? Что ты сказал?
– Я понял, что ты отсюда можешь увидеть все до самой Атланты.
Даниэль взял изящный оптический прибор и приложил его к глазу. С возвышающейся точки бельведера разросшаяся Атланта действительно вошла в обзор. Он двигал подзорную трубу по кругу, минуя большую Каменную гору и меньшую Обзорную гору, пока белые мавританские башни общежития Чатаквы не попали в поле его зрения.