— Тогда выступайте, — провозгласил полковник. Опять тело пронзила колющая боль, и ему захотелось побыстрее вернуться к тёплой печи и побыть одному наедине со своими приступами. — Где парубок?
— Под присмотром казаков.
— Добже. Пусть вам матка бозка дарует удачу.
Он запахнул кунтуш и вернулся в келью.
Войцех соскочил со ступенек и развернул свою группу на сто восемьдесят градусов. Два казака привели Никитку.
— Веди нас, — сказал ему Войцех. — А вы, — обратился он к казакам, — смотрите за ним, чтоб не убежал.
— От нас не убежит, — ответил длинный казак в шёлковых шароварах, с красным поясом, перехватывающем узкую талию, с чёрными молодыми усами над губой, обнажённой саблей подталкивая Никитку вперёд.
Никитка повел их на западную сторону монастыря, где стояли бревенчатые амбары и клети для зерна. Войцех замыкал колонну, ежеминутно косясь на долговязого старика, семенящего рядом — своего слугу с тёплой накидкой в руках и торбой через плечо, в которую старик положил лопатку ягнёнка, каравай хлеба и штоф доброй горилки, без которой молодой пан не мог прожить и дня, прикладываясь втихомолку к стеклянному горлышку бутылки.
Подойдя к воротам, которые были сделаны перед входом у подножия холма, на котором располагалась обитель, Никитка остановился и сказал, что надо войти в них.
Казаки распахнули ворота, а Войцех приказал зажечь факелы.
— Веди! — коротко бросил он пареньку и тронул рукоять шпаги.
Никита оборотился к Покровскому собору, вздымавшему свою маковку с крестом саженях в двухстах от потайных ворот, перекрестился и ступил в прохладную темень. Чуть впереди него с факелом шёл поляк и по бокам двое, затем Войцех, а замыкали всю эту процессию около тридцати гайдуков тоже с факелами.
Пол в подземелье был естественный, никакого настила не было, стены и подпиравшие потолок балки и столбы были вытесаны из дубовых бревён, осклизлых и покрытых плесенью. Валялись изломанные, полусгнившие бадьи без дужек, коромысла, прямые и дугообразные, большие кади, почерневшие, пропитанные старым рассолом, — от подземелья веяло застоявшемся запахом старого, несвежего.
Никита провёл супостатов через узкую дверь, и они очутились в другом помещении, низком и небольшом, почему-то заваленным старыми лавками и конской гнилой сбруею.
— Какая вонь, — поморщился пан Войцех и брезгливо посторонился, чтобы не задеть плечом свисавшую с потолка позеленевшую, в паутине оброть.
Пройдя некоторое время длинным зигзагообразным коридором, они миновали квадратную кладовку, ряд помещений, и отряд упёрся в стену.
— Куда ты нас завёл, пёсья кровь, — выругался пан Войцех, видя, что дальше хода нет.
Никита указал рукой сбоку от себя:
— Вон творило, за ним ход.
Войцех вытер рукой вспотевший лоб, облегчённо вздохнул: ему подумалось, что они идут уже долго и мальчишка водит их по кругу.
Солдаты подошли к дубовым доскам, схваченным двумя перекладинами с кованными полосами, потянули за кольцо. Творило еле приподняли. За ним стояла густая темнота.
— Лезте кто-нибудь вперёд, — приказал пан Войцех. — Возьмите и мальчишку, чтобы не убежал.
В этот момент где-то в глубине подземелья неожиданно ухнул филин, да так раскатисто, что солдаты вжали головы в плечи, потом второй раз, и третий.
«Откуда взяться в подземелье филину — лесному разбойнику», — подумалось пану Войцеху, но мысль оборвалась от сильного взрыва позади отряда. Крепившие потолок доски треснули, некоторые надломились и упали, больно ударив по головам гайдуков, посыпались куски земли, мелкий камень.
— Сучий потрох, — выругался пан Войцех. — Что происходит?!
Пользуясь замешательством, Никита шмыгнул в сторону, где за большой рогожей скрывался узкий лаз. Его раскопали мужики, чтобы Никитке легче было утечь от ляхов.
Громыхнул ещё взрыв, но уже впереди.
— Где этот сопляк, — громко крикнул пан Войцех. — Дайте мне его сюда!
— Утёк, пан добрый, — сказал ему старик из украинских крепостных, сопровождавший Войцеха в его странствиях.
— Куда утёк? — чуть ли не простонал пан Войцех, озираясь по сторонам и видя перепуганные лица окруживших его членов отряда в отблесках смоляных факелов.
Он однако быстро справился с волнением и отдал приказ троим гайдукам пройти обратной дорогой и разузнать, что там случилось. Три шляхтича ушли, светя себе факелами. Однако минут через пять пришли обратно.
— Там обвал, пан, — сказали они, вытирая повлажневшие лица. — Дороги назад нету — землёй завалило.
— Нету назад — пошли вперёд, — приказал пан Войцех и первым ступил в темноту.