Шумел лес, звенели деревья, мычали коровы…
Когда дождь кончился, а гроза ушла дальше, пастух Семён вылез из шалаша, закурил и торжественно произнёс, обращаясь к нам:
— Очищает гроза… Во, лес, — он описал в воздухе широкий полукруг рукой, — чистый, омытый, свежий. И человек также как бы прошёл через тревогу и душу свою очистил.
Лесное озерцо
Бывает, идёшь по лесу — темень да глушь. И вдруг расступятся деревья — и перед тобой ровная гладь воды. Словно гигантская чаша разлилась по земле. С солнечного припёку из лесу на бережок выбежали берёзки, подступили к самому краю воды, сгрудились и, боясь замочить ноги, остановились в нерешительности.
Где пониже — зелёный рогоз в одиночку потоптался на берегу, а потом всей гурьбой ринулся в воду и завоевал мелководье, основав свою колонию.
Ты никогда не слышал и не знал об этом озерце. Открываешь его для себя заново. И радуешься этому новому открытию. И до тебя кто-то радовался и после тебя будет кто-то радоваться блеснувшему из-за деревьев небу. Подойдёт ближе и, изумлённый, остановится: это не небо, а озеро, тихо разлившееся у ног стройных берёз.
Соловьиная ночь
Синева сумерек сгущается. Кусты ольшаника, обступившие дорогу на реку, темнеют, сливаются в одну таинственную черноту. В долине реки светлее…Но вот всё больше меркнет небо на западе, и дальние заросли цветущей черёмухи, прижатые изгибами реки к высокому берегу, накрываются пологом темноты. Ни дуновения ветерка, ни взмаха крыла ночной птицы.
И совершенно неожиданно в этой тиши проклёвывается звук. Сначала один — робкий. Затем, убедившись, что тишина не обманчива, ему вторит другой, более смелый. Из-под чёрного высокого бугра им откликается третий. Звуки растут, всё чаще, всё громче. И вот весь этот оркестр звучит во всю мощь.
Несёт ключевые воды река, тихо и ровно журча на мелководье. И это несмелое журчание, дыхание цветущей черемухи, бесшабашное, азартное пение соловьёв наполняют ночь такой жизнью, что мы невольно останавливаемся, не в силах ни говорить громко, ни идти дальше. Молча, стоим, боясь шевельнуться, и каждому хочется, чтобы эти минуты тянулись долго-долго, бесконечно.
Следы босых ног
Идёт дождик, весёлый и спорый. Мне кажется, что кто-то шлёпает по лужам босиком и тихо меня окликает. Выхожу на крыльцо, смотрю поверх кустов жасмина и шиповника. Никого нет. Весь вечер мне чудится, как босые ноги ходят по лужам.
Встаю с первыми лучами солнца. Смотрю на влажный песок дорожки. То ли солнце вылизало на песке крохотные углубления, то ли это — следы маленьких босых ног.
Какое дерево сажать надо
Годков двадцать по весне сажал дед Филипп возле своего дома по одной берёзке. Сейчас на этом месте шумит белая берёзовая роща. И в этом году, хоть и стар стал Филипп, посадил ещё одно деревце.
— Дедушка, — спросила его внучка Вера, — почему ты берёзки сажаешь?
— Да потому, внученька, — ответил Филипп, — что берёза самое что ни на есть наше крестьянское дерево, К примеру, из ели или сосны дома деревенские строят, чтоб тёплыми, духовитыми были. Дуб идёт на подбор избяной, на клин дровяной, на поделки разные, где крепость нужна. Осина или липа — дерева податливые, мягкие, — нужны для ремесла, на товар щепной: ложки, миски, что в доме может сгодиться, ольха на дрова, на уголь. Но самое наше дерево — это берёза. И в печке жарко горит, и дёготь дарит. А из бересты, сколько разных поделок делают! Веником и в бане попарятся, и пол в доме подметут. Вот и рассуди — какое дерево сажать надо.
Осень
Идёт дождь. Золотой дождь листопада. Он почти не слышен. Или очень тих, как шаги босых ног. В густой акварели ночи неслышно прикоснётся что-то холодное к щеке и отпрянет невесомо. Это одинокий лист. Они все одиноки, когда осыпаются с деревьев, и вновь вместе, когда лежат на земле.
Скучней становятся дороги. Длиннее ночи. В такие ночи интереснее сказки, неожиданней и непонятней сны. Они постоянно прерываются, как туман над прогретым солнцем пригорком, но никогда не кончаются совсем.
Могут заладить и длинные дожди — ровные и мелкие, как зёрна мака. Тогда всё скользнет: и дороги, и изгороди, и жерди мостков, перекинутых через рвы и речки. В такие влажные дни и ночи быстро жухнет лист.
Нахохлились петухи. Не поют они звонких песен — не поймут, то ли рассвет наступает, то ли туман белой куделью зацепился за пасмурное оконце. Коты заранее нашли себе удобное место в тёплом углу и стали ещё ленивее.