— И он вошёл? — затаив дыхание, спросил Николай. По его лицу было видно, как захватила его эта история.
Афанасий тоже не шелохнувшись, слушал полковника.
А Туляков, видя такую реакцию слушателей, с воодушевлением продолжал:
— Он вошёл. Городище было малолюдным. Но Онучев видел людей, торопящихся по своим делам. Вот проскакал всадник, воин в кольчуге, с копьём и мечом. Вот прошли женщины, в шапках, отороченных куничьим мехом, в длинных сарафанах, поверх которых были надеты короткие меховые душегрейки. Шли мужики в посконных штанах, в кожаных сапогах, с корзинами, с рогожами. Суетились люди, напоминащие купцов. Но, главное, была тишина. Ничего не звучало, не мычало, не кукарекало. Было как бы заколдованное царство, как в сказках. Онучев окликнул одного простолюдина, проходившего мимо, но тот ни едином мускулом, ни взглядом, ни движением не отозвался на вопрос и прошёл мимо. То же получилось и с другими. Насельники городища словно тени проходили мимо Онучева… Штабс-капитан отметил, что мостовая в городище была сделана из тёсаных плах. Жилища были рублены из смолистых сосновых бревён, одно к одному, были чисты и крыты лемехом. Он долго, словно завороженный, ходил по этому молчаливому городищу. На рассвете стены городища стали растворяться, меркнуть, принимать неосязаемые, невидимые формы. Онучев в страхе бросился к выходу. Он проскочил через ворота и бросился прочь от городища, так как в душе почувствовал, что может произойти что-то неладное. Так и случилось. Едва он отбежал на значительное расстояние от частокола, как городище пропало, растворилось, а на его месте плескалось озеро. Онучев протёр глаза. Он стоял по колено в воде. На берегу дымил прогоревший костёр, и было всё мирно. Проводник и казаки тихо дремали в своей палатке. Штабс-капитан посчитал, что произошедшее с ним всего лишь только сон. И не рассказывал о том, что видел, никогда и никому. Лишь сделал записи, которые были обнаружены после его смерти.
Никита Тимофеевич взглянул на Воронина:
— Ну и как — не напоминают записка Онучева вашу историю с памятником вашего помещика, который вы видели на кладбище?
— Очень похоже, — ответил Воронин. — Только памятник не исчез, он так и стоит на кладбище.
— Мы живём рядом с аномальной зоной, — сказал Никита Тимофеевич, — поэтому такие вещи здесь и случаются.
— А что вы на это скажете? — спросил Николай и положил перед Туляковым камень, найденный в протоке.
— Что это такое? — спросил Никита Тимофеевич.
— Камень, как мы его называем, — ответил Афанасий и рассказал, как он к ним попал.
— Камень? — удивился Никита Тимофеевич. Он внимательно выслушал рассказ Афанасия, барабаня пальцами с сигаретой по краю стола.
Афанасий пожал плечами.
— Мы думаем, что камень.
— Давайте посмотрим, — сказал Никита Тимофеевич, взял его в руки, повертел, поскреб ногтем и изрёк: — Интересная находка. Камень — не камень. На природный предмет не похож…, — задумчиво говорил он, поворачивая камень то к свету, то пряча в тень. — Очень интересный предмет… Какие-то вкрапления. Я без микроскопа вижу… Постойте, у меня мощная лупа есть. Сейчас принесу.
Он затушил окурок, прошёл в дом и скоро вернулся с большой линзой в оправе. Выбрал на столе место, где играло солнечное пятно, и принялся разглядывать камень. Через минуту, кладя лупу на стол, сказал:
— Посмотрите сами. Там видны какие-то структурные решетки или ещё что, похожее на шахматную доску в миниатюре. Гляньте.
По очереди камень осмотрели Николай и Афанасий.
— Ну и что? — спросил их Никита Тимофеевич.
— Какой-то рисунок, похожий на… на…
— На микросхему, — хитро посмотрел на Николая Туляков.
— Точно. На микросхему очень миниатюрную…
— То есть, — взял камень в руку Афанасий и взглянув на Тулякова, спросил: — он искусственного происхождения?
— Полагаю, что так. Ровные грани, словно полированные…
— Мы тоже так подумали, — сказал Афанасий, кладя камень на стол.
— Значит, мы пришли к одному мнению, — проговорил Туляков. — Нашли вы его недалеко от Глухого озера? — спросил он Воронина.
— Совсем рядом, в протоке. Он отличался от сотни других камней, почему я сразу подобрал его.