— Странно. А я видел. И ты не помнишь, как я вас разбудил с Владимиром Константиновичем.
— Ты будил нас? Ничего не помню.
— Странно.
— Давай спросим Владимира Константиновича.
Афанасий воткнул топор в лежавшую под ногами плаху, вернулся в палатку и растолкал наследника Олантьева.
— Владимир Константинович, пора вставать.
Наследник поручика приподнялся и потёр руками лицо.
— Давно так сладко не спал, — проговорил он. — Природа есть природа.
— Так уж и сладко? — подтрунил над ним Афанасий. — И снов никаких не видел?
— Никаких. Проспал как убитый. А чего — свежий воздух, хорошее настроение…
— И привидений не видел?
— Привидений?! Вы чего опять меня разыгрываете, ёшь твою клёш? — Владимир Константинович сделал обиженное лицо.
— Ну как же, — оторопел Воронин. — Я же разбудил вас. Мы с вами ещё перебросились несколькими словами…
— Ничего не помню, — ответил Владимир Константинович. — А что, собственно, случилось?
Николай рассказал о привидениях.
— Тебе, Коля, надо показаться врачу психиатру, — ответил, вздохнув, Владимир Константинович. — И полечить нервишки. Отдохнуть надо.
— Ты считаешь, что у меня крыша едет?
— Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша, — рассмеялся Владимир Константинович, не ответив прямо на вопрос. — А потом добавил: — Я бы не сказал, что она съехала, но близка к тому. Как ты объяснишь тот факт, что тебе что-то привиделось, а нам с Афанасием нет. Это о чём-то говорит? Ну, сам посуди, какие могут быть привидения в наше время?
— А надгробие твоего прапрадяди? Оно что по чьей-то прихоти, то исчезает, то появляется?
— С надгробием надо ещё разобраться. А в привидения я не верю. Не могут они появляться. В закрытом помещении, например, в замке, старом здании — допускаю, но в лесу…
— Могут, — ответил Николай. — А в этом месте тем более. Озеро всегда слыло заклятым…
— Но почему для одних оно заклятое, а для других нет. Ты видел привидения, а мы нет.
— Не знаю, — ответил Николай. — Но крыша у меня на месте. И ничуть не съехала и даже не сдвинулась. Здесь что-то происходит. И Наташа мне привиделась, и это надгробие, и сегодня ночью эти призраки, эти тени… Нет, друзья, я могу поклясться всем, чем угодно, что эти призраки были наяву. Я их очень отчетливо видел, казалось, протяни руку и ты дотронешься до них.
— Блажен, кто верует, тепло ему на свете, — ответил Владимир Константинович, доставая полотенце и собираясь идти на озеро умываться.
Глава десятая. Призрак
После завтрака спустили на воду лодку, погрузили снаряжение, провизию. Владимир Константинович взял видеокамеру, которой очень гордился и считал самым важным приобретением для маленькой компании, Афанасий заткнул за пояс пистолет, а Николай положил в лодку антиповский карабин. «Газель» отогнали в рощу и забросали ветками.
— Ну что — выступаем? — спросил Афанасий, берясь за пластмассовое весло и оглядывая спутников, разместившихся в лодке.
— С Богом, — ответил Николай и перекрестился.
— Вперёд, командир, — откликнулся Владимир Константинович, поднося камеру к глазам и снимая своих спутников крупным планом, желая запечатлеть на плёнку первые кадры их путешествия за золотом викингов.
Минут через десять они высадились на скалистом выступе у кромки воды. Выгрузили снаряжение, и Афанасий, обвязав камень верёвкой, бросил его в воду, как якорь. Вытащить лодку на берег не представлялось возможным, так как кругом возвышались почти отвесные скалы. Теперь не надо было бояться, что посудину унесёт от гряды свежей волной.
С увесистым снаряжением наверх карабкаться было тяжело, но это не огорчало дуровцев — они знали, за чем идут, и предвкушение предстоящей добычи было заманчивее, чем тяготы пути. Не жалея сил, они карабкались на отвесную кручу, рискуя каждую секунду сорваться вниз.
В реликтовой рощице отдохнули, попили воды из баклажек и снова продолжили путь. Только когда сложили снаряжение у входа в пещеру, поняли, что выбились из сил. Владимир Константинович присел на рюкзак и тяжело отдувался, вытирая изнанкой берета мокрый лоб. Опустился на землю Николай, привалясь спиной на рюкзак. Казалось, лишь Афанасий не устал — бросив поклажу у ног, он осматривал озеро в бинокль.
— Ни души, — сказал он, засовывая бинокль в футляр. — Просто как в первый день создания мира.
— Командир, — обратился к нему Владимир Константинович, — неужели тебя не сломили эти чёртовы горы?