– И как мы тут поместимся?
– Да-а-а, не фонтан, – огорчилась Шумахер.
– Но это лучше, чем в институте сидеть, согласитесь, – уверенно произнёс Эдуард и предложил: – Давайте, мужики, уроним шкаф на бок, будет у нас фуршетный стол.
Так и сделали. И вскоре на холодильнике образовалась гора одежды, а на боку двухдверного шкафа, накрытом старыми газетами, были выставлены закуски: салаты, куры, огурчики-помидорчики, бананы и яблоки, а также водка и бальзам.
Егор, на правах хозяина, ждал, пока все рассядутся на диван, кресло, тумбы, и, в конце концов, ему досталось место у двери. Рядом, на диване, оказалась Инна, а Люба села с противоположной стороны импровизированного стола, рядом с Эдуардом.
«Ну что ж, – с иронией подумал Егор, – выбор, кажется, сделан. Я ей не надо, так тому и быть. Как получится, так и получится, что теперь».
– Егор, так ты ещё и на гитаре играешь? – спросила его Инна, видя, что Субботин принёс с собой гитару.
– А то, – ответил он. – Сегодня вы услышите прощальный авторский концерт, – с внезапно возникшим раздражением сказал он.
– Ну что, коллеги, давайте поднимем за окончание курсов, – сказал Эдуард, взяв пластиковый стакан. – За то, что у нас собралась такая замечательная группа!
– Да, самая творческая, как Лариса Ивановна говорила! – поддержала его Инна.
– Вот-вот, и за то, чтобы через пять лет мы снова встретились этим же составом. Ура!
– Ура! – громко крикнули за столом.
Вставать не стали, выпили сидя. Руки потянулись к закускам, народ задвигался, стараясь как можно быстрее обжиться в новых условиях и в такой экзотической комнате. Мужчин в компании оказалось всего трое, хотя в группе их было около десяти человек. Дамы, может быть, и переживали по этому поводу, но виду не показывали. Да и совсем скоро все стали понимать, насколько они крепко сдружились, и какая была замечательная пора – эти курсы повышения квалификации.
– Девчонки, друзья, мне кажется, что пришло время нам познакомиться! – неожиданно предложил Субботин.
– Что, уже? – игриво произнесла Люба, до этого не одаряя его особым вниманием. И вдруг она вставила в рот пальцы и свистнула так громко, что девчонки завизжали.
– Вот это да-а-а! – опешил Субботин. – Любовь Николаевна, да вы…, нет, у меня слов нет. Я в восхищении!
– А то! – сказала Люба. – Давайте теперь вы, кто что может!
– Действительно, народ, – поддержал Субботин. – Вы сами посудите – на занятиях мы узнали, кто есть кто: кто воспитатель, кто вожатый, а кто и замдиректора, – бросил он взгляд на Любовь Николаевну. – А вот кто мы по жизни? Чем увлекаемся, на что способны, так сказать?
– Ну, это мы на многое способны, – захохотала Инна.
– Да уж, как расскажем, да ещё муж узнает, тогда держись, – вслед ей засмеялась Светлана по прозвищу Шумахер. Девчонки захохотали, обстановка стала ещё более непринуждённой.
– Ну, вот ты, Инна, расскажи нам о себе? – попросил Егор соседку.
Инна, пунцовая от выпитого, духоты и своего фирменного красного пиджака, встала прямо на диван и сказала:
– Я учитель музыки, была когда-то. Кроме школы у меня есть ещё одна работа.
– Так-так, это уже интересно, – воскликнул Эдуард.
– Да, я – тамада, – продолжала Инна, – веду разные мероприятия, свадьбы, корпоративы.
– И петь умеешь? – спросил её Сергей.
Инна развела руки в стороны и громко запела :
– Напилася я пьяна, не дойду я до дома…
За столом вразнобой подхватили песню, и хор выдал такой звук, что Субботин, прижав палец к губам, попросил петь чуть тише. Однако, в дверь постучали. Субботин вышел в коридор, перед ним стояла полная, грудастая женщина.
– Вы здесь хозяин? – спросила она.
– Нет, это комната не моя, – ответил Георгий, невольно заглядываясь на её выдающийся бюст.
– А кто хозяин? Вы не знаете, как его найти? У него задолженность за комнату, а мы не можем с ним связаться.
– Давайте, я завтра поговорю с хозяйкой, и он вам позвонит. Вы, видимо, комендант?
– Да, пожалуйста, пусть позвонит, а то отключим электроэнергию, – сказала она и, развернув своё тело, пошла к лестнице.
Субботин облегчённо вздохнул и вошёл в комнату. Гулянка была в разгаре: было открыто окно, шум за столом превратился в монотонный гул. Но Субботин обратил внимание на другое: Люба сидела, прислонившись спиной к Эдуарду, а он, приобняв её, пытался поцеловать. Она пыталась оттолкнуть его, но он был настойчив. Кровь Егора было вспенилась, он огромным усилием воли сдержался, понимая, что тут все люди чужие, свободные и никаких разборок быть не должно. Тем не менее, Субботин, пытаясь отвлечь старосту, весело произнёс: