– Да, – ответил он, – случайно проезжал здесь и мне подсказали про праздник. Повезло, можно сказать…
Из школьной ограды вдруг послышалась негромкая песня: женщины пели акапельно, без баяна. Сначала тихо, едва слышно, а затем всё яснее и пронзительнее зазвучала песня, проникая вглубь души Егора.
Над окошком месяц, за окошком вечер,
Опустевший тополь серебрист и светел.
Дальний плач тальянки – голос одинокий,
И такой родимый, и такой далёкий…
На фоне уходящего летнего дня, в вечерней деревенской тиши, убаюкивающей округу, после шума проехавших мимо Субботина за день сотен машин, у него вдруг так защемило сердце, что он весь потянулся туда, ближе, к тем, кто так мелодично и задушевно пел эту песню.
Егор почувствовал, как душа его будто встряхнулась, пытаясь сбросить с себя мякину мелкой, ненужной и бессмысленной жизненной суеты, проблем, вопросов, разговоров и прочего наносного хлама… А женщины пели…
А теперь я милой ничего не значу,
Под чужую песню и смеюсь, и плачу…
Над окошком месяц, за окошком вечер,
Опустевший тополь серебрист и светел…
Он вспомнил Любу и на его глазах, то ли от этого пения, то ли от усталости, то ли от тоски по любимой женщине, появились слёзы. Егор встал и, перейдя улицу, подошёл к школьной ограде, пытаясь совладать с нахлынувшими чувствами.
Долго он ещё стоял у ограды, наполняясь какими-то чистыми, сокровенными переживаниями, слушая разбередившие его душу песни. Слушал и думал о том, что проехал бы ещё сотни вёрст, чтобы пройти это чистилище своей души. Такой радости, такой благодарности всему, что с ним происходило, он не испытывал ещё никогда…
Сумерки уже были за берегом Катуни, когда Субботин, объехав посёлок, увидел множество разношёрстных палаток и, струящиеся сквозь лес клубы сизого дыма от костров. Он подкатил по просёлочной дороге, поросшей травой, ближе и увидел, что все палатки находятся на другом берегу притока Катуни, через который была налажена переправа: деревянный щит на двух больших надувных камерах. Егор не стал переправляться, а, увидев группу молодых людей, устроивших свой бивак на этом берегу, подъехал к ним.
– Добрый вечер, – поприветствовал он ребят, видимо – студентов. Ребята с интересом посмотрели на него, его велосипед и поклажу на багажнике, вразнобой поздоровались. – Вы разрешите рядом с вами палатку поставить? – спросил Егор.
– Ставьте, конечно, – ответила ему женщина лет сорока. По тому, что она была старше всех, Егор определил, что она руководитель группы. – Места всем хватит. А вы издалека?
Егор положил велосипед на поляну, ответил:
– Можно сказать – да. Седьмой день кручу педали. Проехал бы мимо, да добрые люди подсказали, что тут чудеса происходят.
Женщина, перестав помешивать в большом котелке, висевшем над костром, выпрямилась, сказала:
– Да уж, чудес тут хватает, особенно ночью, когда конкурс бардов начинается.
– А вы откуда? – в свою очередь спросил Субботин, развязывая свой походный скарб.
– Мы из Барнаула, сплавляемся по Катуни, – показала она на несколько катамаранов, лежавших невдалеке. – Тоже решили завтра на праздник сходить.
– А что завтра будет? – поинтересовался Егор.
– А вы здесь не были никогда? На горе Пикет будет большой концерт, можно много кинозвёзд посмотреть, – со знанием дела ответила она. Егор успел отметить, что женщина была симпатичной и доброжелательной. – Мы каждый год приезжаем сюда, это того стоит, – добавила она.
– Я уже понял, – улыбнулся Егор.
Он поставил палатку, положил в неё коврик со спальником и решил заняться ужином: уже порядком стемнело. Женщина, увидев, что Субботин достал примус и котелок, сказала:
– Да вы не готовьте ничего, поужинайте с нами!
– Дров принесёте, а мы вас накормим, – добавила высокая курносая девушка, готовившая ужин. – Даже, Нина Васильевна?
– Люда, да мы и так накормим, свой же брат, турист! – сказала женщина, но Егор поддержал девушку:
– Не вопрос, ребятишки! Сейчас, принесу!
Он снова упаковал примус с котелком, достал топорик и пошёл в лес. Берёзовый лес невдалеке упирался в высокий обрыв, подлеска практически не было, и нарубить дров оказалось совсем непросто. «Вот почему они меня за дровами послали, – усмехнулся Субботин. – Всё уже выскребли здесь». Поплутав около получаса, он всё-таки набрал охапку берёзовых сухих веток и принёс к костру. Ужин был в разгаре.
– Ой, да не нужно было ходить! – воскликнула Нина Васильевна. – Садитесь ужинать. Люда, положи гостю плов. Кстати…, как вас зовут?