Потрепанное деревце боярышника даже в ярком свете дня выглядело поразительно. Сцена была как раз такой, как запомнила Нора: с пастбища на верху холма и правда можно было смотреть прямо на задний двор Урсулы. Пустое кухонное окно все еще зияло дырой, а периметр дома и сада все еще размечала полицейская лента. Она попыталась представить в доме фигуру Урсулы — и то, как Кормак спускается через холм во двор Урсулы. Ей не хотелось думать о том, что последовало затем, но приходилось, если она собиралась помочь Кормаку. Она встала на место, где очевидец мог стоять лишь несколько часов назад, и представила себе, как, должно быть, развернулись события.
Кормак не был виновен в убийстве — этого просто не могло быть, но молчание Броны Скалли могло погубить его. Что могла видеть Брона, если вообще приходила сюда ночью? Девушки не было видно, но Норе все равно было не по себе и казалось, что на нее кто-то смотрит. У нее было отчетливое неуютное чувство, что кто-то наблюдает за ней из спутанных кустов на краю поля. Она медленно повернулась к волшебному дереву, оглядывая живую изгородь и ища признаки жизни, но ничего не шевелилось.
Она услышала звук дыхания за спиной и, резко повернувшись, увидела рыжего вола с кремово-белой мордой, который с любопытством смотрел на нее с расстояния в несколько ярдов. Из того, что Майкл Скалли рассказал ей, Нора догадалась, что скот, пасущийся на соседних пастбищах, принадлежал Брейзилам. Пасека Чарли была, наверное, тоже где-то здесь. Она не переставала думать о словах Урсулы: «Я была в твоем месте, Чарли — в месте, где у тебя пчелы. Мне говорили, Дэнни тоже держал пчел…» Был ли это шантаж, или в ее словах чувствовался другой род угрозы? «Я наблюдала за тобой, Чарли. Я знаю, что ты прячешь». Что, если Урсулу погубило это запретное знание?
Нора снова представила, как Кормак сидит в унылой комнате для допросов, снова и снова отвечая на одни и те же вопросы, сталкиваясь с недоверчивыми выражениями на лицах сидевших напротив детективов. Кровь Урсулы была на его одежде, и она оставила царапины на его шее. Возможно, если только Нора не найдет другую дорожку, по которой пустить детективов, Кормаку всю жизнь придется расплачиваться за то, чего он не делал.
Она посмотрела на часы. Чарли Брейзила на пасеке еще не должно было быть. Она знала, что в середине лета за пчелами приходилось следить очень пристально и проверять их, по крайней мере, раз в день, но Чарли, наверное, работал на болоте самое раннее до четырех. Она не была уверена, какое направление выбрать, пока не увидела, как несколько тяжело нагруженных золотистой пыльцой пчел поднялись с живой изгороди из шиповника рядом с ней и неровно полетели прочь от «Кроссез» и направления, откуда она пришла. Нора пошла по тропинке для скота и увидела сначала круг деревьев, затем ульи, расставленные будто каменный круг друидов вокруг открытой земли в центре. Сбоку был дом, дверь и оконные рамы которого были распахнуты всем ветрам. Никого здесь не было, кроме пчел, жужжащих в изобилии середины лета среди шариков клевера. У нее не было защитной одежды, но она не нервничала. Насекомые были поглощены своим делом и не интересовались ею.
Войти в дом без дверей казалось немного меньшим вторжением, чем совершить взлом, но Норе все-таки было не по себе, когда она зашла в пчеловодческий сарай Чарли Брейзила. Две вещи заставили ее преодолеть смущение: образ Кормака, которого все еще допрашивали как подозреваемого, и сожаление, до сих пор не покидавшее ее, что она не сделала большего, не надавила сильнее, чтобы все прояснить, когда ее сестра все еще была жива. Она больше не могла себе позволить застенчивости.
Дверной косяк некогда был покрашен в зеленый цвет, а побелка давным-давно осыпалась со стен из-за сырости. Она шагнула через порог и увидела рваную занавеску, приколоченную гвоздями к оконной раме. Легко было представить отца и мать на привычных местах у очага, босоногих детей с худыми лицами в передниках. Разве были в Ирландии места, где не было привидений?
Чарли Брейзил поставил новые рамы вдоль стен. Его пчеловодческий костюм, шляпа и сетка висели на крючке рядом с дверью, а его дымарь — небольшая жестянка со встроенными мехами, которую пчеловоды используют для контроля за пчелами — стоял готовым на подоконнике; рядом лежал коробок спичек. Под одним из маленьких окон стояла простая металлическая койка с аккуратно заправленной постелью. Кто-то здесь ночевал, если не каждую ночь, то, по крайней мере, время от времени. В плотной крошливой известке стен было больше дюжины дырочек, говоривших о том, что здесь что-то было прикреплено гвоздями, причем весьма недавно. Нора встала на колени, чтобы заглянуть под койку, и увидела что-то, похожее на открытку, лицевой стороной вниз на земляном полу у стены. Протянув одну руку, почти боясь того, что могла найти, она нащупала плотную гладкую бумагу.
С другой стороны была не фотография, как она почти уже представила себе, а подробный рисунок тушью, подобный тем, которые она видела в археологических книгах Кормака, только слегка посеревший от плесени. На нем было изображено блюдо или щит со смутно знакомым узором, напоминавшим ей о железном веке. Она провела пальцами по изгибам в форме буквы S и скрижалям, нарисованным на бумаге точно так, как они были изначально выгравированы на металле. Что такой рисунок делал в пчеловодческом сарае Чарли Брейзила? Она заметила дырку в бумаге, в которой все еще торчала кнопка. Не это ли нашла Урсула? Она посчитала равномерно размещенные дырки в стене: их было семнадцать, словно там когда-то висели еще такие рисунки.
Нора опустила рисунок в карман куртки и осмотрела крошечную комнатку еще раз. Она задалась вопросом, что стало с людьми, которые здесь жили. Дом, похоже, не был заброшен совсем: проеденные червями полки у разделительной стены были все еще заставлены разбитыми чашками и блюдцами. Кто-то достаточно регулярно подметал пол, вероятно, той метлой, что стояла в углу, а деревянные ступени на чердак были недавно отремонтированы — на обветренном дереве сверкало несколько шляпок гвоздей.
Она проверила первую ступеньку и, сочтя ее достаточно прочной, отважилась забраться по короткой лестнице на чердак. На полу лежал открытый чемодан. Она наклонилась, чтобы рассмотреть разбросанное содержимое: одежду, которую, похоже, порвали на лоскутки, перемешанную кучу газетных вырезок и несколько старых фотографий, поблекших от времени и погоды. На верхней фотографии, липкой от меда, была молодая женщина. Судя по ее одежде, фотография, похоже, была сделана достаточно давно. Нора закрыла чемодан и поискала инициалы, бирку, что угодно, что рассказало бы, кому это принадлежало; но покоробленный картон не давал разгадки, а просто разваливался там, где петли ослабли. Она продолжила осматривать тесную чердачную комнатку, забросанную старым хламом, ржавыми гвоздями и проволокой. Может. Чарли раскапывал предметы, подобные диску на рисунке, и Урсула наткнулась именно на это. Как сказал Найалл Доусон, раскопки без лицензии были уголовным преступлением — но стоило ли это убийства?
Снизу раздался шум; кто-то вошел в дом. Прижавшись к полу. Нора ощутила прилив адреналина. Ноздри ее наполнились запахом пыли и сырости, и она отчаянно надеялась, чтобы не чихнуть или кашлянуть и не выдать себя. Между половицами были широкие щели, и ей была видна комната внизу.
Это был Чарли Брейзил. Но он не подошел к своим костюму и перчаткам. Он был здесь зачем-то еще. Затаив дыхание, Нора наблюдала, как он опустился на колени у очага. С помощью кочерги он приподнял серый плитняковый камень в углу. Из-под него он вытащил плоскую жестяную коробку и положил на пол рядом с собой, потом сдвинул камень обратно на место и посыпал его золой. Нора попыталась бесшумно переползти выше, чтобы занять более удобную позицию.
Чарли открыл коробку и достал кучу рисунков, подобных тому, что были у Норы в кармане, затем проверил и другие предметы в коробке. Она услышала звон металла о металл и увидела деньги, кольца, браслеты, топорище, монеты. Чарли полез в карман, достал, судя по виду, первобытный кинжал, и вынул клинок из ножен. В руках у него сверкнула тусклая бронза, и Норе даже на расстоянии стало ясно, что нож был несовременным. Она ощутила приступ холодного страха. Это мог быть нож, которым убили Урсулу Даунз. Если Урсула узнала о кладе Чарли, что бы она сделала? Наверное, она бы захотела поучаствовать. Чарли говорил, люди спрашивали его, где было захоронено золото, которое Доминик и Дэнни Брейзилы предположительно оставили себе из Лугнабронского клада. Нора попыталась точно вспомнить, что Урсула сказала Чарли тем днем: «Я знаю, что ты прячешь».