Я услышала внутри какое-то смутное эхо. Дымящийся ствол.
— Нет, все было совсем не так. Брайан сказал, чтобы нас оставили в покое, а иначе…
— Иначе что? Ну, в самом деле?
— Нет, это вовсе не то, что я…
— Мисс Делани, где находится ваш брат?
— Я не знаю.
— Есть какие-то соображения, куда он мог скрыться?
— Скрыться?
Смысл вопроса показался мне оскорбительным.
— Он никуда не скрылся, если только его не увезли с собой «Оставшиеся». Есть разница?
— Я понимаю разницу. Поверьте, мы все равно найдем его, так или иначе. И не стоит беспокоиться: вернувшись домой, он увидит желтую ленту полицейского ограждения и сообразит, что необходимо выйти с нами на связь.
Они натянули ленту, чтобы защитить от посягательства картину преступления. Но картина преступления была нарушена, причем мной: я ворвалась в дом, использовала огнетушитель во внутреннем дворике, возможно, уничтожила отпечатки пальцев и другие улики в радиусе десяти футов от самого тела.
— Много ли улик вы обнаружите в доме? Учитывая, что пожарная команда не старалась оставить в целости картину преступления.
— Вы специализируетесь на уголовных делах?
— Нет.
— Тогда по какой причине готовите базу для защиты?
В дверь постучали. К нам заглянул другой полицейский, одетый в гражданское, блондин с коротко остриженными волосами. Извинившись, Маккрекен вышел в вестибюль для разговора. Спустя несколько минут он вернулся, потирая рыжую щетину на подбородке.
— Мисс Делани, поговорим о вашей машине.
— Я не успела перекрасить ее за ночь. Я не могла сделать вообще ничего.
— Вы не пройдете на стоянку вместе с нами?
Мы вышли, и полицейский, одетый в гражданское, спросил, не стану ли я возражать против осмотра салона моего автомобиля. Я медлила. Они ждали. Зная ход рассуждений Маккрекена, я понимала, что полиция в любом случае найдет основание для обыска либо произведет осмотр без всякой санкции. И, здраво рассудив, что правильнее будет сотрудничать, отперла дверь. Полицейский первым делом сунулся в багажник.
— Здесь.
Он показал на перепачканный краской баллончик. Я начисто забыла о своей находке и лишь теперь поняла, как просчиталась.
— Хотите объяснить, что это?
— Это я нашла у машины, возле бара «Лобо». Хотела отдать в полицию.
Полицейские многозначительно переглянулись.
— Ничего, если мы его заберем?
— Давайте.
— Как полагаете, мы найдем на баллончике отпечатки ваших пальцев или нет?
— Большой и указательный пальцы правой руки, возле крышки. Я брала его рукой, когда поднимала с земли.
«Гражданский» надел резиновые перчатки и опустил баллончик в пластиковый пакет, помеченный наклейкой «Вещественное доказательство». Потом сказал:
— Слышал о вашем прошлом «подвиге». Ведомству шерифа нужно менять стекло на патрульной машине. Похоже, вы прогрессируете в своем вандализме.
Маккрекен отослал коллегу прочь. Я осталась стоять с красным от возмущения лицом.
— Я этого не совершала. И не размалевывала стены в доме Брайана.
Взглянув в еще темное небо, детектив ненадолго задумался. Потом спросил:
— Скажите, у вашего брата было огнестрельное оружие?
Он заранее знал ответ.
— Служебный автоматический пистолет, — сказала я.
— Знаете, где оно хранится?
— Нет. А почему вы спрашиваете?
— Питер Вайоминг погиб не от огня. Его застрелили.
Детектив снова уставился себе под ноги.
— Мы разговаривали с женой преподобного Вайоминга. Она сообщила, что на вечер у мужа была назначена встреча с вашим братом. Пастор собирался выступить посредником в споре об опеке.
— Абсурд.
— Встреча должна была состояться в доме вашего брата в десять вечера.
— Она лжет.
Склонив голову набок, Маккрекен задумчиво, с какой-то странной озабоченностью взглянул на меня:
— Какие у вас соображения на этот счет? Относительно достоверности.
Я не сразу собралась с ответом, и детектив повторил вопрос:
— Для чего миссис Вайоминг лгать в этой ситуации?
— Затем, что Вайоминг не хотел ничего обсуждать. Он хотел похитить Люка. И Брайан ни в коем случае не впустил бы в свой дом этого человека.
— Тогда как объяснить его присутствие в доме?
— Вероятно, пастор проник туда самостоятельно, когда Брайана не было дома.
Детектив поскреб щетину на подбородке.
— Хорошо, посмотрим наш расклад. Примерно в десять вечера красный «мустанг» вашего брата видели стоящим на обочине шоссе. Через несколько минут он уже несся по улице, визжа покрышками.
— А кто его видел? — Я чуть не подпрыгнула.
Маккрекен развел руками, что означало обширную базу свидетельских показаний.
— Вам нужны доказательства? Пуля, убившая Вайоминга, была калибра девять миллиметров.
Он опять наклонил голову, как бы проверяя, слежу ли я за мыслью.
Мне стало не по себе. Стандартное личное оружие войск НАТО — пистолет «беретта» калибра девять миллиметров.
— Связать эти факты под силу даже копу, деревенщине из Чайна-Лейк.
— Вы ошибаетесь. С моим братом что-то случилось, неизвестно что. Нам нужно его найти.
— Об этом не беспокойтесь. Мы найдем, — ответил детектив.
Я врубила передачу так резко, как только смогла. Мозг, погруженный в пучину отрицания, отказывался работать нормально.
Это не могло быть правдой. Что до Маккрекена — детектив перевернул факты. Не расследование, а просто жуть какая-то. С визгом отъехав от полицейского участка Чайна-Лейк, я помчалась по бульвару, вне себя от услышанного прямого обвинения. Я ненавидела легковесность детектива и его провинциальную поверхностность, его слабохарактерность, благодаря которой Маккрекен немедленно принял самое простое решение, его нежелание усложнять себе жизнь, тупую обстоятельность его мышления и ту самую простоту, которой я сама была привержена.
Время встать против «Оставшихся».
Я должна отыскать Шенил Вайоминг, должна заставить ее отречься от сказанного. Никто не знает, как это сделать. Но я должна попытаться. Раз Маккрекен виделся с ней всего пару часов назад, Шенил находится где-то рядом.
Я обязана отыскать Люка и Брайана.
Вернувшись к дому, я нашла его жутким и безнадежно мрачным. Подобрав клочок мятой бумаги, на всякий случай написала записку:
Я в порядке. Позвони.
Записку я положила под камень на стоянке у дома.
Пришлось остановиться в ближайшей гостинице. Так себе местечко, с потертым малиновым ковром в холле и настенным табло, почему-то показывавшим время в Рио и Нью-Дели. Недоверчиво осмотрев ночную гостью, одну и без багажа, молодая дежурная с рыхловатым лицом позвала менеджера. Тот поинтересовался без всякого намека на приветливость:
— Чем могу?
— Нужна комната. В моем доме случился пожар.
Как ни странно, дежурная проводила меня до самой комнаты. У дверей я спросила:
— У вас есть прачечная?
Мне сообщили, что вещи сдают утром. Я пообещала заплатить двадцать долларов, если мои вещи загрузят в стиральную машину прямо сейчас. Дежурная немедленно унесла пропахшую дымом одежду, а я встала под горячий душ, яростно скребя кожу. Потом я прокралась в кровать, не одеваясь, при ярко горящем свете и перед орущим новости Си-эн-эн телевизором.
Я практически ничего не соображала. Вайоминга сначала застрелили, а потом сожгли тело. Что это означает? Какое тут послание? Как это соотносится с надписями на стенах? Цитаты из Библии странным образом зафиксировались в памяти. Интересно, что смысловых групп было всего три, и они показались мне связанными.
В тумбочке нашлась Библия Гидеона.
От Матфея 4:8–9. Искушение Христа. «Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне».
Откровение святого Иоанна Богослова 13:1,4. «…И увидел выходящего из моря зверя… и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?»