Что делать… Я взбила несколько куриных яиц и зажарила два рогалика, назвав все это обедом.
— Запахло вкусным, — одобрительно произнес Джесси, появившись из душа босиком, в белой футболке и джинсах.
Нажав кнопку проигрывателя, он поставил песню под актуальным, как никогда, названием «Все из-за „Сторожевой башни“». Гитара Хендрикса резанула, словно что-то острое — то ли ветер, то ли коса.
«Отсюда должен быть выход…»
Близился закат, и с дымом от пожарища он занимался по-марсиански красным маревом. Сквозь толстое стекло выходящего на пляж окна в комнату падал косой свет, озаряя лицо Джесси кроваво-красным сиянием, окрашивая белую футболку в цвет красного вина. Зайдя на кухню, Джесси вытащил пробку из бутылки «Пино-нуар». Наполнив два стакана, дотянулся до пузырька с таблетками болеутоляющего. Потом вытряхнул на ладонь две штуки и проглотил сразу обе, запив вином.
— Что, очень болит? — спросила я.
Джесси устроился на стуле.
— Бывало лучше. — Он выпил еще вина, а затем решил переменить тему: — Я так и не рассказал про кита.
— Люк рассказал. Кто-то врезался в китовый жир на скутере.
— Городские специалисты взяли тушу на буксир, закрепленный на траулере, и потащили в море. Шутники, что врезались в кита, были выпивши. — Он повернулся, чтобы я лучше слышала. — На следующий день меня вызвали в больницу, куда они попали. Эти типы пожелали выкатить городу иск за полученные ранения. Теперь благодаря слушаниям «Гол против „Беовульф букс“» я получил известность как адвокат по делам, связанным с дикими животными. — Джесси брезгливо поморщился. — Но я отказался. Посоветовал им обратиться к Скипу Хинкелю.
— К кому?
Он фыркнул:
— Судья Родригес сделала Хинкелю выговор за то, что Скип пытался опорочить меня в прессе. — Джесси отпил еще глоток вина. — Он настучал в департамент охраны природы, что якобы я занимаюсь контрабандой хорьков.
Я застыла с тарелками в руках.
— Нет, не может быть.
— Звонок был анонимный, но больше никто на такое не способен. В пятницу в мой офис пришел инспектор из департамента. Знаешь ли, такая маленькая шавка и бегает с бумажками по твоему офису… Работать просто невозможно.
— Не могу поверить… Скип?
— Уверен, это он. Идиот конченый. Вот же… свинцовые мерзости жизни…
Ну да… То же, что «гребаные жизненные факты». Определения Джесси всегда трудно оспорить.
— Ничего, у тебя есть репутация.
— Хрен с ним. Моя репутация меня сбережет.
Вскоре быстро стемнело. Уложив Люка, я вернулась к Джесси на диван. Сжав губы и скрючившись, он смотрел очередное бесконечное повторение «Секретных материалов». Пилюли явно не помогали. Встав за спинкой дивана, я начала разминать ему шею, чувствуя, как сопротивляются сведенные напряжением мышцы.
— Ложись-ка на пол. — Я похлопала Джесси по плечу.
Он лег на коврик. Опустившись на колени, я стала массировать его ноги, начав с голеностопов, прошлась по всей длине одной ноги, затем по другой. Я сгибала его ноги в коленях, старалась разрабатывать стопы, массировала бедра, подколенные сухожилия, икры…
Опыта массажа я не имела, но точно знала, что Джесси нуждается в сохранении своего моторного чувства, что ему следует избегать контрактуры, предохраняя ограниченные в движениях конечности от последствий паралича.
Джесси лежал в той же напряженной позе. В темноте мерцал телевизор, служивший единственным источником неяркого света. Малдер против Курильщика. Освещение соответствовало сюжету.
— Как ты думаешь, отчего убийца решил сжечь тело? — спросил Джесси.
У меня мгновенно заболела голова. Дико зачесались сразу все осиные укусы.
— Или он псих, или захотел уничтожить улики.
— Он?
— Он, или она, или они.
Джесси слегка приподнялся на локтях.
— Если убийца хотел уничтожить улики, почему не вывез тело в пустыню? Так поступает мафия.
— Наверное, опасался, что увидят соседи. Не знаю. Может быть, пришел в дом пешком и просто не мог вывезти тело.
— Полагаю, здесь что-то еще. В том, как тело располагалось в мусорном баке, я вижу или ритуальный подтекст, или дикую злобу.
С минуту мы оба прислушивались к шуму разбивавшихся о берег волн. Затем Джесси вытянул вперед руки, и я помогла ему приподняться. Подобрав ступни руками, он сел, скрестив ноги и привалившись спиной к дивану.
— Как ты помнишь, у «Оставшихся» были масштабные планы, — сказал он.
— Да.
Я потерла ладонями виски.
— Как полагаешь, смерть пастора Пита нарушает их схему?
— Нет. Шенил сказала прямо противоположное: они нацелены на схватку с антихристом более чем когда-либо. — Помолчав секунду, я добавила: — Помню, что сказала Ники. Нужно внимательно следить и не пропустить событие, которое возвестит «Оставшимся» о начале конца.
— А их вождь станет фейерверком, римской свечой, которая объявит о его наступлении.
— Что беспокоит меня более всего остального.
Взяв меня за руку, Джесси провел пальцами по внутренней стороне предплечья. Странно, но после всего, что случилось, его прикосновение осталось таким же электрическим.
— И я не в состоянии понять, каким образом в их планы вписывается Брайан. Если вообще вписывается.
— Знаешь, ты чертовски привязана к Брайану. — В его ясных зеленовато-синих глазах появилось нечто, сделавшее эти слова не совсем комплиментом. Джесси медленно произнес: — Скажи, Эв, что ты думаешь о том очевидном факте, что у него нет алиби?
Я не рассказала Джесси об отказе Марка Дюпри подтвердить алиби.
— Я думаю, алиби может обеспечить один его друг.
— Офицер ВМС?
— Да. Такой же пилот.
— Черт возьми! И он тут же выйдет на свободу!
— Что ты имеешь в виду?
Джесси бросил короткий взгляд в сторону телевизора. Скалли и Малдер сидели совсем рядом, но не касались друг друга.
— Давно хотел сказать… Ты освящаешь все связанное с флотом США. Считаешь здешних копов недотепами из глубинки, а морских офицеров, напротив, воплощением совершенства. Мне неприятно это говорить, но силы охраны правопорядка не захотят преклонить перед ними колена.
— Слишком грубое сравнение.
— Оно точное. Полиции Чайна-Лейк нет никакого дела до того, что Брайан летает на истребителе. Ты почитаешь своего брата, поэтому не видишь дальше своего носа.
— Не слишком честно с твоей стороны.
— Посмотри внимательно — и поймешь. Преклонив колена, ты не поднимаешь глаз на истину и не видишь, что вокруг творится. Отвергаешь саму возможность того, что Брайан может вести себя нечестно, или что у него была стычка с Вайомингом, или…
Я встала:
— Нет. Не говори. Даже не думай.
Его глаза загорелись.
— Это называется полным отрицанием.
— Нет.
Последовала холодная улыбка.
— Я отзываю свой иск.
— Джесси, замолчи, пожалуйста.
— Если у тебя не хватает воли рассматривать саму возможность, ты плохой адвокат.
— В данной ситуации я вообще не адвокат. Я сестра Брайана, и я отказываюсь рассуждать подобным образом. Не стоило и предполагать.
— Эв, ты должна отступить на один шаг и взглянуть на ситуацию объективно.
— Чушь! Хочешь сказать, это совершил Брайан?
— Я хочу сказать, что, арестовав Брайана, полицейские вовсе не выставили себя идиотами. У него был мотив преступления. Было средство для его совершения, и была благоприятная ситуация. К тому же, попытавшись отобрать Люка, Питер Вайоминг нанес ему удар в наиболее чувствительное место. Возможно, Брайан сорвался и взял события в свои руки?
— Нет.
— Ни тебя, ни меня там не было, и как мы можем судить с уверенностью?
Я никогда не злилась на Джесси так, как в тот момент.
— Ты забил самый последний гвоздь. Но тебя там не было. И не распускай язык! Ты считаешь Брайана убийцей только потому, что он вечно действовал тебе на нервы? Какое же ты дерьмо, Блэкберн!
Я услышала неясный звук, тут же со стороны двери послышался какой-то шум. Обернувшись, я успела заметить голову Люка, спрятавшегося за угол.