Хороший вопрос.
— А как вы думаете? — спросила я.
— Честно? Думаю, он дал маху. Скорее всего, устав от пастора Пита и его замшелых идей, он на какое-то время ослабил охрану. Пэкстон никогда не одобрял шумных акций протеста. Он считал, что они отвлекают внимание от главного.
— Он возражал открыто?
— Я подслушал разговор, когда плотничал в церкви. Пэкстон доказывал Шенил, что нужны активные действия. Пора, мол, переходить к делу.
В комнате громко тикали часы.
— Что за дело?
— Не знаю.
— Есть ли мысли на сей счет?
— По-моему, такие мысли имелись у Шенил: она хотела изменить направление развития церкви. — Пожав плечами, Кевин дал понять, что это лишь предположение. — Она посоветовала Пэкстону убавить обороты. «Подожди, — сказала она, — позволь пастору Питу быть лицом „Оставшихся“». Она произнесла это так, словно имелось нечто неизвестное посторонним.
— И что же?
Мы сидели и слушали тиканье настенных часов.
— Ладно, — сказал Кевин. — Пастор Пит жил со своей матушкой не слишком мирно.
Его лицо порозовело, и я заметила, как у Алисии нервно задрожали веки. Похоже, они испытывали острое желание выложить всю правду об «Оставшихся», пусть даже совсем незнакомому человеку. Я кивнула, и рассказ продолжился.
— У Шенил имелись серьезные противоречим с Питом, военного и теологического характера. Видите ли, Пит был человеком действия, а Шенил — она считала себя провидицей.
— У нее случались видения, — пояснила Алисия.
Кевин нервно задергал ногой.
— Что вы знаете о прошлом Шенил Вайоминг? — спросил он.
— Ничего.
— Тогда держитесь крепче. Она была уличной проституткой. — От удивления я раскрыла рот. — И наркоманкой.
— Это уже нечто, — сказала я.
— О да. Обычно она работала в клубах, в центре города. Ну, так называемые экзотические танцы, вы понимаете, что это на самом деле… Кое-кто рассказывал, что у Шенил был номер, где она вместо бикини намазывала себя взбитыми сливками, а посетители это слизывали.
Ну да. Нечто подобное представлялось и мне, в моих не самых приличных фантазиях.
— Она никогда не скрывала прошлого, — уточнила Алисия. — Пастор Пит использовал ее историю в своих проповедях, говоря об Иисусе, который привел Шенил к «Оставшимся», дабы она очистилась кровью агнца. Собственно, не думаю, что он верил в очищение. Наверняка он считал ее по-прежнему «грязной». Он сам и его жена относились друг к другу довольно холодно, а впоследствии — враждебно. Законы секса. — Алисия залилась краской.
— Впадая в неистовство, пастор Пит заставлял воздерживаться от секса и другие семейные пары. — Кевин возмущенно фыркнул. — Естественно, когда я это слышал, всегда говорил себе: «Здрасьте, теперь я знаю, что Питу ничего не обломилось». — Тут он посмотрел на Алисию: — Расскажи про выходные, которые устроили женщинам.
— Да, как-то нас вывозили в одно место, в пустыню.
— Энджелс-лэндинг? — уточнила я.
— Да. Настоящая свалка. Шенил назвала это «глубоким опытом», который следовало получить ночью у костра. Должна заметить, мероприятие жуткое. — Алисия тяжело вздохнула. — Она твердила о материнстве во времена тяжелых испытаний, когда силу обретет антихрист, а истинно верующие будут всячески преследоваться. Пророчила, что христианам пора удариться в бега, причем налегке — потому что придется воевать. Она говорила, что «Оставшиеся» станут партизанской армией.
— «Передернут затвор», — процитировала я.
— Точно. Еще она цитировала Библию, рассказывая о конце света. Что после начала Апокалипсиса следует выйти вдвоем и как Иисус скажет: «Горе же беременным и питающим сосцами в те дни!» Шенил говорила, что ее «наказание» на самом деле исходило от Господа.
— Какое наказание?
— Она не могла иметь детей. Подцепила хламидий в прежней жизни до своего спасения. Шенил считала бесплодие своим наказанием за проституцию. — Алисия принялась крутить обручальное кольцо. — Долгое время она молила об исцелении и страстно хотела родить, а позже решила, что бесплодие — это и есть ее дар. Стыд стал ее силой. «Горе имеющим детей». Раз не суждено завести ребенка, она может целиком посвятить себя борьбе. — Взглянув на меня, Алисия добавила: — Шенил называла это предназначением судьбы. Она отвела себе роль предводительницы сопротивления антихристу. И решила, что в Библии говорится именно про нее. В тот момент я поняла, насколько непомерным стало ее самомнение.
Я попыталась что-то сказать, но Кевин остановил меня:
— Погодите, еще не все.
Алисия продолжала крутить кольцо на пальце. Ее зрачки расширились.
— До сих пор страшно. Кажется, что мы окружены пламенем, задыхаемся в черном дыму, слышим крики животных и бредем, спотыкаясь, в кромешной темноте. К нам обращается Шенил, она говорит, что время уже пришло, его знаки повсюду и буря совсем рядом. Она чувствует беду и говорит, что это касается всех нас. Но Иисус не может сделать этого в одиночку, и мы должны взять на себя активную роль.
Активная роль. Мне стало не по себе, я молчала и уже не хотела, чтобы Алисия произнесла то, что хотела сказать.
Наклонившись ко мне, она сообщила:
— Шенил говорила нам, что нужно дать первый толчок.
— Начало конца, — ответила я.
Она кивнула.
— «Бог не может ждать, — говорила она. — Он устал ждать». Нам предстояло обрести Библию, и очень скоро.
Кевин заметил:
— Я бы сказал, кто устал ждать: это Шенил, это Айс Пэкстон и все их приспешники. Все «Оставшиеся» со своими ничтожными мелкими страхами, неспособные любить ближнего.
— Шенил на самом деле сказала, что «Оставшиеся» собираются нажать на кнопку «Судного дня»?
— Не именно такими словами, но… Взяв меня за руку, она сказала так: «Алисия, тебе будет тяжелее всех, потому что ты знаешь: на нашей зеленой планете нет такого пути, которым Карина может пройти вместе с тобой, и нет того дела, что она может делать вместе с тобой». Я сидела на месте в совершенном шоке. А Шенил снова процитировала Библию — как солнце померкнет и звезды упадут с небес… Я подумала: дальше что? Бог мой, неужели ей пришло в голову, будто я покину своего ребенка, уйду, чтобы начать взрывать бомбы или… — Она потерла глаза. — Когда я вернулась домой, от волнений пошла крапивница. Я чувствовала себя очень плохо.
— И тогда вы покинули «Оставшихся»?
— Нет, — ответила Алисия, уставившись взглядом в пол. Потом она перевела глаза на Кевина, после чего взглянула на меня. — Знаю, это прозвучит странно, но Шенил всегда была такой ласковой. Она молилась за Карину не переставая и всегда спрашивала, стало ли девочке лучше. Она даже интересовалась, не появилось ли что-то новое в медицине. Ну, я имею в виду лекарства. Все это грело мне сердце. Казалось, Шенил полна искреннего сочувствия, вспоминая свое тяжелое прошлое. Потом я отправилась к пастору Питу. Искала совета, полагая, что он объяснит сказанное Шенил… Прольет свет какой-то логики.
Встав со своего места, Кевин смотрел в окно, на затянутое дымом небо.
— Пастор Пит не только подписался полсловами Шенил. Более того, он сказал, что Бог уже выбрал меня для совершения жертвы за мои прошлые грехи, — проговорила Алисия.
— Жертва… Он имел в виду мою крошку, — проговорил Кевин, не отрываясь от окна.
Лицо Алисии исказилось от гнева.
— Как он заявил: очевидно, мне есть за что страдать. Будто я была запятнана в своем прошлом. Он так и сказал: «Нечиста». И потому Карина родилась «дефективной».
Кевин обернулся.
— Как вы понимаете, мы немедленно убрались оттуда к чертовой матери.
Дымок сигареты поднимался в воздух, такой же тяжелый, как и чувства этих людей. Я просто не знала, что сказать, и в этот момент подъехал желтый школьный автобус. Лицо Алисии прояснилось, и она вскочила с дивана: