Он наконец отпустил мою шею, предварительно ткнув меня в воздух, словно котенка в обгаженный ботинок. Тук… тук… Сердце забилось медленнее…
— Но я…
Последовал следующий щипок, еще больнее предыдущего. Все с той же улыбкой, предназначенной для того, чтобы никто не понял сути разговора, он подхватил меня за локоть и с напускной нежностью провел через банкетный зал к уборным. Я понимала, что назревает конфликт, но в голову не приходили мысли, как его сгладить и при этом смыться с вечеринки. Зайдя в помещение, где нас никто не мог слышать, мой мучитель продолжил дрессировку.
— Если ты сейчас не подчинишься, сегодня ночью я заставлю тебя пожалеть.
В памяти сразу всплыла его любимая кожаная плетка, которую Джозеф применял достаточно редко лишь потому, что я от нее шарахалась. И зачем только красивому мужчине самоутверждаться такими способами? Наверное, Милинда с радостью принимала его наклонности, а вот я отнюдь. Но бывало, что приходилось терпеть.
— Отпусти руку, мне больно! — продолжала взывать я к здравому смыслу сходящего с катушек брюнета, попутно пытаясь высвободиться. — Я хочу уехать!
— Я сказал, ты будешь здесь. И ты будешь радоваться этому!
Последнее слово было выкрикнуто мне в лицо. Как же зря он это сделал. Тук… Тук…
Я улыбнулась хищным голубым глазам так спокойно, как будто их обладатель сказал мне что-то приятное.
— Ты прав, милый, — мурлыкающий тон, затем последовал поцелуй, на который Джозеф жадно ответил, довольный своей очередной победой. А у меня в голове, словно шарик для пинг-понга, билась единственная мысль: «раздавить».
Приведенная навязчивой рукой обратно в банкетный зал, я проводила выпустившего пар быка-бизнесмена взглядом до дверей, ведущих на балкон. Затем подошла к ведерку со льдом, стоящему на столике и вытащила из него почти полную бутылку шампанского. Ко мне тут же подбежал взволнованный мальчик-официант и принялся судорожно выхватывать алкоголь, боясь, что не увидел моего опустошенного бокала. Но выставленная вперед ладонь ясно дала понять, что его услуги сейчас не понадобятся, а цепкие женские пальцы не собираются расставаться с зеленым стеклом.
Подойдя к судачащим женщинам, я настойчиво вручила свою градусную ношу одной из них, а сама достала из сумочки черную резинку. Затянув свой любимый высокий хвост на затылке, я грубо вернула бутылку себе.
— Значит так, — мой голос был спокоен, но звучал предельно громко, так, чтобы ему внимали рядом стоящие, но люди на улице оставались в неведении. — Милинда, тебя поимел весь офис моего горе-женишка, включая его самого, а ты еще и замуж умудрилась выскочить. Молодец, что сказать. — Запрокинув голову, я сделала три смачных глотка из прозрачного горлышка. Не обращая внимания на вытекающую на паркет пену, я продолжила давно желавшую вырваться на свободу речь под медленно открывающиеся рты. — София, твой Фредди — старый импотент, всем понятно, что беременность свою ты где-то нагуляла. И вы, миссис «как вас там», вы здесь только для того, чтобы всеми обожаемый Джозеф облапошил вашего мужа. Эти парни на балконе сейчас делают все, чтобы заставить его подписать смертный приговор для ваших финансов. А курицы, что скопились вокруг вашей пышной задницы, окучивают вас. Счастливого вечера.
Повернувшись открытой спиной к временно онемевшим женщинам, я демонстративно скинула туфли, которые остались лежать по разные стороны ковровой дорожки, и отправилась на выход, прихватив бутылку с мокрой липкой этикеткой. Несмотря на то что надо было побыстрее смыться, пока мои слова не дошли до Джо, ноги выдавали медленную вальяжную походку, а мне все больше хотелось смеяться.
Ключи от джипа экс-успешного парня были у меня — продуманно прихвачены с собой из его пальто, висевшего около выхода из комнаты. Я босиком поспешно спустилась вниз по винтажной лестнице и, выйдя на улицу, ощутила холод мокрого асфальта на голых ступнях. Это был холод свободы. Как же хорошо…
«Кайли! Малолетняя стерва!» — доносился со второго этажа дикий рев хозяина угоняемой мной тачки. Я с победоносной улыбкой посмотрела на разъяренного Джозефа, которого держали четверо, не давая опрометчиво прыгнуть через перила в порыве гнева. Среди останавливающих его мужчин уже не было того, в синем пиджаке.
Нажимая голыми ногами на ледяные педали непрогретой машины, я думала о том, как мало могут стоить тихие угрозы, и как много можно потерять от несдержанного крика.
***