- Нет, Брилард, - уверенно заявила я, - мы что-нибудь придумаем и выберемся отсюда вместе. Не хочу тебя оплакивать – слишком много чести. Рано списывать со счетов мужчину всей моей жизни. Ты столько нечисти перебил, хватит сил еще на одну. И больше не смей допускать мыслей о самопожертвовании и прочих нюней. Ты мужик, или кто?
Его Светлость тихо засмеялся и посмотрел на меня сквозь пряди исподлобья.
- Моя смелая девочка. Даже в минуты казни ты умудрилась поднять мне настроение, - затем он сделал небольшую паузу и продолжил, - так я, значит, мужчина твоей жизни?
- И не забывай об этом, - утвердительно протянула я, задрав голову.
Понятия не имела, что можно сделать, но наблюдать я больше не собиралась. Хоть зубами глотку клыкастому перегрызу, пусть сама погибну, не впервой, но без дела больше сидеть не буду. Инстинкт самосохранения – до свидания. Здравый смысл – нет, не слышали. Сцепив зубы, я вновь начала пытаться освободиться.
- И кто это у нас здесь так ерзает? – послышался ненавистный голосок. В зал вошел одетый в черное, длинноволосый брюнет, бледный как смерть. Тихонько напевая себе под нос, он вальяжно доплыл до трона, клацая шпорами по напольным лужам. Он уселся, широко расставив ноги, облокотившись на них локтями, и скрестил пальцы в замок между колен. – Не пытайся сбежать, человек. Твой настрой меня утомляет.
- Тебя забыла спросить, чем мне в плену заниматься, - огрызнулась я.
Его победоносная интонация заставляла прикладывать все больше усилий к обретению свободы.
- Такая дерзкая девица, - взор полу вампира скользнул по слишком часто прерывающимся женским доспехам. Он будто выискивал во мне ошибки, - а не боишься, что голову откушу?
Так вот для чего нужна широкая пасть. Даже не знаю, радоваться ли своим умозаключениям.
- Подавишься, - воинственно отозвалась я.
- О! Даже так? – ищущий немного удивился моим не трясущимся коленкам. – Брилард, как ты подчинил себе это существо? Ее же, даже чтобы утопить, постараться надо.
Голубые океаны блондина смотрели на меня так, как будто хотели передать весь спектр чувств, испытываемых носителем.
- Полюбил.
Он говорил это брюнету, но слова звучали только для меня, чтобы я точно уловила смысл и больше никогда не забывала. Как ножом, облитым сладким сиропом, по сердцу были его признания. Почему именно сейчас, когда я каждую минуту могла его потерять?
- Так это же потрясающе! – довольно воскликнул полукровка, - предлагаю обмен: свет на жизнь твоей девки. Даже покои вам выделю в своих владениях.
Вот и дьявольская ловушка открылась, и Владыка, склонив голову, послушно в нее шел.
- Э, ясноглазый! – во мне проснулся ровный пацан, - я тебе согласия не давала себя на кон ставить. Каждый может перья распускать перед безоружным. Ты освободи ему руки, и от тебя мокрого места не останется.
Я пыталась говорить, что угодно, лишь бы блондин не ляпнул, что согласен на условия. Пусть свет из меня выходить не собирался, но луч надежды я послать была в силах.
Правителю ищущих не понравились мои речи. Он резко приблизился ко мне. Его глаза были в нескольких сантиметрах от моих, он угрожающе ими блеснул и прошипел прямо в лицо:
- Это вам, людишкам, свойственно кулаками махать. Я же – высшее существо, и руки пачкать не собираюсь. – Его губы растянулись, - Хи! Я бы мог убить тебя, просто моргнув, но ты так сладко пахнешь…
Тощая тварь повернулась ко мне спиной и направилась к трону, при этом выставляя за спину мизинец. Он манящим жестом заставил лопатки оторваться от сталагмита, и в оцепеневшем состоянии, не касаясь земли, мое тело поплыло следом за Рейгом.
- Не смей к ней прикасаться! – раздался угрожающий бас. Тритон упорно старался высвободиться, напрягал кулаки для появления сферы, - Мразь! Уничтожу! Она моя!
- Можешь не стараться, мой друг, - пропел злодей, - в моих путах свет не появится, да и физическая твоя сила тоже взаперти.
- Я достану тебя, урод! – разъяренный беспомощностью Владыка рычал.
Я долетела до каменного стула, где остановился Рейг и развернулся ко мне. Он медленно расположил меня спиной к нему и убрал хвост на плечо. В голову полезли неприятные мысли о возможностях полукровки, как мужчины. Это было чересчур даже для меня. Его холодные руки в черных наручах, переходящих в кожаные перстни, массировали мою шею. Я не могла шевельнуться, лишь кривить лицо. А Рейг только раззадоривался от тщетных попыток удрать от него подальше. Не были бы руки скованны, я бы залепила знатную пощечину извращенцу, так глубоко дышащему в мои жабры. А между тем, ласки становились все настойчивее.