— Ешь виноград, кому говорят… — нахмурилась Элька: — или ты меня не уважаешь?
— Уважаю, уважаю. — Денис взял виноград из чашки. Он знал что этой едой не насытишься и даже если до отвала наешься деликатесов у Эльки во сне — все равно с утра будет под ложечкой сосать. Только после таких вкусностей от детдомовской еды воротить будет. А еще он знал что если они с Элькой будут делать это снова — то назавтра опять над ним будут смеяться, что он постель обмочил. Поэтому он старался не приходить к ней в сон. Потом Денис вспомнил что он больше не вернется в детдом и что теперь у него есть родители и ему стало легче.
— Дэнча, а ты чего вообще пришел? — спросила его Элька, пододвигаясь поближе: — соскучился по моим прелестям?
— Нет. У меня там сироп какой-то везде. Липкий и вязкий. Не могу.
— Сироп?
— Ну вроде как. Дышать и то тяжело. Я у тебя перекантуюсь пока, ладно?
— Ты же знаешь правила… — Элька подвинулась еще ближе: — если сделаешь то, что я скажу…
— Погоди! Не надо меня трогать. Я потом с утра опять кровать обмочу.
— С утра — это с утра. А сейчас ты у меня в замке. Что хочу — то и делаю.
— Да погоди ты! Я же не в детдоме уже. Меня родители забрали. Я наверное у них на кровати сплю. Не хотелось бы обмочиться в первый же день.
— Что? — Элька отодвинулась, ее лицо изменилось: — Правда? Радость то какая… а я то проспала все, дуреха…
— Да, взяли нас из детдома, приехали вдвоем — мама и папа.
— А какие они? — спросила Элька, сев по-турецки — скрестив ноги и уставившись на Дениса. Денис в очередной раз отвел глаза от откровенного Элькиного наряда и сглотнул.
— Ну, мама — она красивая… очень красивая по моему…
— Красивей чем я?
— Красивей.
— Ну… а папа?
— Он такой — высокий и сильный. Знаешь, он как дал Василию Ивановичу в челюсть, так тот и упал — как дерево в лесу — бумм!
— А зачем он Василия Ивановича бил? — нахмурилась Элька: — тебя что — похитили?
— Нет. Ну то есть да, наверное, потому что документов у них не было. Я думал что сейчас меня назад оправят — ну, помнишь, как Ростика из второго корпуса? — Денис посмотрел на Эльку, та кивнула — она помнила Ростика. Денис тогда был в младшей группе и Ростика пришли забирать родители. Нашли они его быстро, а вот взять его у них не получалось — документов не было. И Ростик еще три года прожил в старшей группе — когда у него уже были родители. Его отпускали на выходные домой под расписку, а потом перестали — когда кто-то нажаловался. Родители Ростика часто приходили во время прогулок и разговаривали с ним через забор. В группе Ростика невзлюбили — у него были родители, а у остальных нет. Его заставляли выклянчивать у родителей деньги и отдавать старшакам. А потом его перевели в другой детдом — подальше от его родителей. И что там с ним стало — никому не известно. Правда поговаривали что он оттуда сбежал и пока его ловили он даже кого-то побил и поэтому его посадили в тюрьму. А еще говорили что он повесился на собственных шнурках. Хотя были разговоры и о том, что разрешение его родителям все же дали и он уехал из детдома на шикарной спортивной машине. В любом случае на примере Ростика Денис знал, что даже если родители нашли тебя — это еще не все. Нужны документы, много документов, а они не делаются быстро.
— Так я и подумал что сейчас обратно пойду, а папа Элвис меня спросил — мол, осталось что-то важное там, в комнате? Я и говорю нет, а он — бац и Василию Ивановичу в челюсть. Тот и упал.
— Его Элвис зовут?! Так, похоже что я окончательно утратила нить беседы. Слушай, Дэнча, давай еще раз, с самого начала и медленно, хорошо? — сказала Элька и устроилась поудобнее, скрестив ноги и окончательно став похожей на принцессу из «тысячи и одной ночи». Денис рассказал все еще раз — с самого начала. И как ему Марь Иванна сказала что его вызывают и как он увидел папу Элвиса и маму Марину и как Василий Иванович смешно потирал ладони перед его родителями и как они потом мчались по ночному городу в автомобиле и о ночной поляне в лесу, где было тихо а потом грохот вертолета и свет прожектора…