— Иза! — Искрима просиял самой искренней улыбкой и распахнул свои объятья: — Иза, моя сестра от другой матери! Как я давно тебя не видел в своем зале! Ты наверно и форму потеряла, а?
— Ой. Отпусти, медведь. — прокряхтела Иза, пытаясь вырваться из объятий старшего инструктора по рукопашному бою Здравоохраны.
— О. Конечно. — Искрима мигнул и поставил Изу на место, поправив на ней китель и смахнув несуществующую пылинку с лацкана: — представляешь, твой напарник — уникум! Невероятная техника. И он, кстати, отрицает экспресс-обучение, ретроград и ханжа.
— Я не отрицаю экспресс-обучение. — запротестовал Элвис: — я просто говорю, что сам процесс обучения иногда дает больше чем голый навык. И вообще, эти ваши нейрошлемы, которые формируют навыки и умения — разве это не страшно?
— Что в них страшного? — пожал плечами Искрима: — это просто технология. Страшным может быть то, как люди ее используют.
— Вот как? — сказал Элвис, думая о том, что он как раз боится того, как вы все используете эти технологии. Если вы записываете прямо в мозг рефлексы и навыки, вы можете записать туда что угодно, а я не хочу, чтобы такие как вы чего-то записывали в мой мозг. Пусть у меня паранойя, впитанная с кровью и потом во Внешнем Мире, пусть. Но как я узнаю, что из моих страхов и желаний — мое, а что существует только потому что кому-то из руководства Города так захотелось. Достаточно того, что они сделали с Мариной. Он поморщился.
— Что такое? — забеспокоился Искрима, глядя на его лицо: — ты все-таки повредил что-то? Потянул руку? Или…
— Все хорошо. — Элвис поднял руки перед собой: — все отлично, ничего не болит. Просто задумался. — он хорошо помнил тот день, когда Марина изменилась. Она была слишком живая и настоящая, чтобы он не заметил этого. Это мелочи. Все началось с мелочей, да. Никто не обращает на них внимания, когда вы вместе, но если этих мелочей нет, то это словно вы надели новую обувь вместо старой, уже ношеной. Все такое же, как и всегда, но где-то жмет, а где-то натирает. Марина бывала несдержанной, она шутила невпопад и всегда говорила правду. Неудобную и резкую, но правду. А стала Идеальной Мамой и Женой. Именно так, с большой буквы. И он, Элвис, всегда мечтал, чтобы Марина стала такой, всегда хотел вернуться домой, и чтобы однажды его встретил запах теплой выпечки и Марина в фартуке, стоящая в дверях с застенчивой улыбкой. Да только вот он понимал, что не бывать этому. Марина — она же как колючая проволока, она же борща в жизни не варила, вот сделать взрывчатку из куска мыла, растворителя и стирального порошка — это да. И застенчивая улыбка, это тоже не про нее, вызывающая — да, бесстыжая — тоже да, злобная и уничижительная — тысячу раз да. Она никогда не сдавалась, никогда не признавала его первенство, никогда не признавала его право отдавать приказы. И может быть именно поэтому они так хорошо сработались. И может быть именно поэтому он так хотел, чтобы она наконец сдалась ему. Чтобы стала такой, какой она стала сейчас. После того, как Город промыл ей мозги. Он не хотел этого признавать, но холодные факты были именно такими. Оперативники УВО становились таковыми не за красивые глаза, и он был обучен принимать реальность как она есть и делать выводы. Реальность была такова, что женщина, рядом с которой он сейчас жил не была той самой Мариной, с которой он впервые познакомился на операции по изъятию профессора Борна из лаборатории в Мельбурне. Может быть ей изменили личность, а может быть эта женщина просто подделка, и что случилось с настоящей Мариной, и почему его личность не была изменена — на эти вопросы у него не было ответов. Но исходя из того, как легко заменили Марину можно сделать вывод, что так же легко заменят и его — если он будет задавать много вопросов и вести себя не так, как положено. Теперь вопрос — а как положено себя вести. Очевидно, что Марину изменили для того, чтобы мальчику было удобнее, чтобы у него была семья. Потому что ядро семьи — это мать. А из Марины мать, честно говоря не очень то. Была. Он вздохнул и вдруг понял, что они сидят в уютном баре, и перед ним уже стоит «Кровавая Мэри» в высоком бокале и в вазочке колотый лед, а его напарница Иза гоняет соломинкой своей коктейль и задумчиво кусает губу.
— Вот скажи мне. — решилась она: — скажи мне, Элвис-Коля, что ты забыл в нашем управлении? Ты же УВОшник. Там тебе и место, нет? — Элвис только плечами пожал. Обычно он всегда отшучивался от таких вопросов. Или просто говорил, что «без комментариев». Обычно он сохранял свою внутреннюю целостность и железобетонность. Но сегодня он очень устал. Устал, приходя домой видеть Марину. Устал делать вид, что эта Марина и есть его Марина и что ничего особенного не происходит. Устал от того, что вечером он не хотел идти домой и придумывал различные предлоги, чтобы задержаться на работе, чтобы прийти домой поздно, когда все уже спят, тихо проскользнуть на диван в зале, а утром уйти пораньше — «дела, дела, дорогая». Устал от того, что ночью, слушая ее дыхание, сжимать кулаки и сходить с ума, гадая кто это лежит рядом с ним. Устал быть спокойным и сдержанным рядом с Денисом, он ведь понимал, что пацан ни в чем не виноват, понимал и все равно где-то внутри считал его причиной. Считал и ненавидел. Поэтому Элвис не стал шутить. Он просто поднял свой бокал и выпил его. Залпом. До дна. Подозвал дроида и махнул ему, заказав еще. Поднял глаза на напарницу.