- Я выполнил мою миссию!
Я отправился в путь, чтобы преодолеть невозможное, и с победой возвращаюсь назад. Какое приключение!
Я открыл тайну ассасинов! Я разоблачил их!
Их превосходство стоит не на численности и не на силе веры, а на обмане с помощью наркотиков и плотского соблазна Каким жалким фарсом оказался этот фальшивый рай, этот бордель для подростков, с его лачугами, сорняками и изуродованными гуриями, мясом наживки в капкане для обманутых дураков! Старец Горы – изолгавшийся соблазнитель!
Весь груз, казалось, свалился с него точно гора с плеч. После напряжения последних недель он чувствовал себя свободным, словно охотничий сокол, выпущенный в небо.
Никогда он не понимал истории о блудном сыне, которого отец возлюбил после его возвращения больше, чем других детей, которые оставались дома. Лишь теперь он осознал: уйти и вернуться труднее, чем оставаться на месте.
В конце миссии для Орландо потерял значение когда-то столь важный вопрос: что заставило Адриана убить герцога Кельгеймского? Действительно ли это было так важно?
«Не хватило малого – и я сам заколол бы того, кто считал меня своим кровным братом. Жизнь полна загадок. Мы – актеры в игре, правила которой не знаем», – так он разговаривал с собой.
Сайда как-то сказала «Мера любви – то, что ты готов отдать за нее». Адриан был готов отдать все, даже свою жизнь. Завоевать Хизуран он мог только став ассасином. Он испытал истинную любовь. Был только один-единственный путь воплотить мечту.
Разве существует большее доказательство любви, чем самопожертвование? Есть ли большее счастье, чем умереть за любимую? Хизуран была ключом к загадочному поведению Адриана. Адриан сделал это ради нее. И когда прозвучал вопрос: «Кто из вас убьет герцога?», он шагнул вперед и положил руку на грудь. Герцог, который разрушил жизнь Хизуран. Какой огромной была его ненависть к палачам Хизуран! Разве он напрасно убил лекаря и его учеников в Александрии?
Был ли Адриан действительно смертником, тем, кто хотел умереть? Не клялся ли он Хизуран: «Я вернусь»? Адриан был не из тех, кто легко раздает обещания. Нет, он сделал это с намерением вернуться. Но почему он не боролся? Почему он не защищался от слуг герцога? Адриан был превосходным фехтовальщиком.
В какой-то момент Орландо осознал правду:
Вероломный по отношению к Богу, Ордену и совести, Адриан не мог и не хотел жить дальше. Он должен был умереть! И он должен был вернуться. Но как? Существовал только один ответ: Орландо! Вот кто должен был сдержать его обещание!
Адриан должен был быть очень уверен в своем деле: «Я знаю, брат, ты придешь и прочтешь это письмо. Разве мы не шли одним и тем же путем», – поведал он ему в своем первом послании. Орландо с замешательством осознал:
- Я с самого начала был частью его плана!
Далеко вдали над полями зреющего хлеба вздымались башни Парижа. Орландо придержал коня, застыв неподвижно, чтобы восстановить в памяти знакомую картину. Какой вид!
Громко и четко он сказал себе, и это прозвучало торжественно:
- Non sum qualis eram. Я больше не тот, кем я был. И все же я остался верен себе. In fide salus. Святость – в верности!
За милю до города он увидел их. Они скакали ему навстречу. Он узнал их уже издалека. Белые плащи с красным крестом развевались на вечернем ветру.
Не Доменик ли из Арагона? А там – Фердинанд ле Форт! Он узнал старого Жирака. Орландо издал радостный крик и пришпорил коня. Как хлопающее на ветру знамя, летел он навстречу им, под град сверкающих сабельных ударов.
И снова взлетели игристые струи фонтанов в саду Аламута, закружился снег и вспорхнули лепестки цветов вишни, захлопали крылья голубки, разметались девичьи волосы.
Хизуран! Он умер с той же улыбкой, с которой погиб Адриан. Прежде чем волны сомкнулись над ним, он внял словам старого Хасима:
Вода, что несет корабль,
та же, что поглотит его.
Падая, он слился воедино со своим другим «я». Они снова были одним и тем же, как в начале их телесного существования, в момент зачатия, прежде
чем первое деление материнской клетки жестоко разделило их.
Одна душа в двух телах, два пути к единой цели.
Свершилось.
Адриан!
Он нашелся!
В ту же ночь грозовые тучи разразились над Парижем бурей. Магистр тамплиеров в Париже сжег письмо, на котором была печать Старца Горы. Там было написано:
Пьеру де Монтегю
от Хасана ибн Саббаха