Завидев Орландо, тот поспешил к нему:
- Добро пожаловать в мой дом. Прости меня, но я обсуждают очень важное дело. Доставь мне радость и будь моим гостем, пока ты в Аль-Искандерии. Я чрезвычайно обязан тебе. Мои слуги покажут тебе залы моего дворца. Мы встретимся позже. Устраивайся поудобнее.
Вечером они сидели на крыше дворца под шатровым балдахином. Камни были еще горячими от дневного зноя. С моря дул свежий ветер. Внизу в городе загорались первые огни.
Они улеглись на шелковые подушки. В граненых стеклянных чашах мерцали фрукты и пурпурное вино. Два ручных гепарда лениво грызлись у их ног из-за жареного голубя. Мансур сказал:
- У вас есть обычай пить за здоровье гостя. Среди нас, правоверных, подобное невозможно, потому что пророк учил: «Наслаждение от вина неприемлемо для Аллаха». Мы рассказываем нашим гостям сказку, не отказываясь при этом от вина.
Он налил их бокалы до краев и начал:
- В незапамятные времена, таким же вечером, как сегодня, в месяце мухаррам, когда муэдзин давно уже позвал к последнему молебну, в покои своего господина Харуна аль-Рашида вбежал великий визирь, белый как мел, и, заикаясь, проговорил: «Помогите мне. о, господин, помогите мне,… Смерть… она стоит в саду. Она ждет меня. Вы должны мне помочь». Харун аль-Рашид утешил несчастного, как умел. Он посоветовал ему: «Беги через эту потайную дверь в конюшни, возьми моего лучшего скакуна и скачи прочь. Утром при начале дня ты будешь уже в Кербеле». Потом халиф вышел в сад. Там он увидел фигуру, лицо которой было закрыто, как это принято у арабских кочевников. «Кто ты?» – вопросил Харун аль-Рашид. «Я – та, которая разлучает влюбленных, у матерей вырывает детей, у брата забирает сестру, супруга лишает супруги. Я – та, что наполняет могилы, не принимая во внимание ни власть, ни положение. Я – та, которая никого не забудет». – «Чего же ты хочешь от меня?» И Смерть ответила: «Мне ничего не нужно от тебя, но завтра, в начале дня, у меня встреча в Кербеле».
Они осушили свои бокалы.
- Печальная история, – сказал Орландо.
- Такова жизнь, – рассмеялся Мансур. – Никто не может уйти от судьбы. Великий визирь, этот бедный глупец, проскакал всю ночь ради того, чтобы не опоздать на встречу со смертью. Он сделал бы гораздо лучше, если бы эту последнюю ночь своей жизни провел в объятьях своей возлюбленной. Временем и друзьями человек обладает меньше, чем полагает.
Глаза аль-Мансура остановились на Орландо.
- Бедуины говорят: угощай своего гостя всю ночь и лишь только потом задавай ему вопросы. Кто ты? Какая сила исходит из твоих глаз? Какое удивление, нет, какой ужас ты внушил ассасину! Во имя Аллаха всемогущего и милосердного, как такое возможно? Если бы я не видел все собственными глазами, я бы ни за что не поверил. Орландо ответил:
- Вкус хлеба зависит от голода. Цена помощи зависит от угрозы. Вы находились в смертельной опасности и потому склонны переоценивать.
Аль-Мансур оборвал его возражение нетерпеливым жестом:
-Я еще ни разу не переоценивал положения. Мы придерживаемся законов алгебры, заранее данных величин и правил логики. Мне ясно одно: твой взгляд внушил ассасину парализующий ужас. Почему? В тебе нет ничего ужасного. И все же то, чего не смогли бы сделать ни я, ни мои вооруженные стражники, ты выполнил без слов, без жестов, только своим присутствием. Для этого существует лишь одно-единственное объяснение: человек знал тебя.
- Но почему наше предполагаемое знакомство должно было его напугать?
- Он не ожидал увидеть тебя здесь. Он считал это невозможным. Ты был для него ифритом, духом из могилы.
- Возможно, он перепутал меня с кем-нибудь.
- В мире, из которого явился этот ассасин, нет таких мужчин, как ты, с синими глазами и белокурыми волосами. Нет, я убежден: он знал тебя.
-Тогда и я должен был бы его знать, – сказал Орландо,
-Так и есть, – ответил аль-Мансур.
- Но клянусь, я никогда не встречался с ним!
Мансур молча выпил, не спуская глаз с гостя. Он пошевелил губами, будто что-то говорил про себя. Орландо разобрал только отдельные слова:
- В самое сердце мне дует ветер, ветер пустыни… аль-Хима, аль-Баттил, у подножия гор Гуана… где я тебя встречал? Тысячи лет ты идешь сквозь сны тысяч поэтов и потом вдруг видишь свет мира… встречаешься со мной, твоей смертью.