- Муравьи в качестве врачей?
- Да, удивительные твари. Их общегосударственное мастерство превосходят только пчелы.
- Но не человек?
- Нам далеко до них.
-Ты преувеличиваешь, – сказал Орландо. – Человек многосторонне одарен. Пчела специализируется на чем-то одном, она – только камень в стене.
- Ты думаешь, что ты представляешь собой нечто большее? – засмеялась Сайда. – К тому же все это далеко не так. За свою жизнь пчела выполняет все возможные работы в улье. Сперва, как юная пчела, она заботится о личинках из яиц королевы. Она кормит их своей слюной. Потом слюнные железы иссякают и начинают действовать железы, производящие воск. Няня превращается в строителя. Когда поток воска истощается, она берет на себя охрану летка. А в конце своей жизни старая опытная пчела становится собирательницей, которая приносит домой мед. Как вот эта пожилая дама.
Она поднесла палец к цветку чертополоха и показала на пчелу, тяжело нагруженную пыльцой.
- Если ты думаешь, что достижение этих столь разнообразных заданий определено только биологически, что это – только следствие функции желез, то ты ошибаешься. Если забрать из улья всех старших пчел, то все запасы будут съедены нянями, еще не умеющими летать. Дойдет до голода и каннибализма. Однако, прежде чем улей погибнет, зароятся некоторые юные пчелы. Они соберут мед, хотя едва умеют летать. И не физическая нужда, а высший общественный дух определяет их поведение. Нечто похожее происходит и в тех случаях, когда забирают из роя пчел всех нянь и строителей. Просыпаются давно угасшие способности к новым действиям, согласно девизу: «Ты есть, потому что мы есть». Потому что существуем мы, существуешь ты.
- Круговая порука ордена ассасинов, – сказал Орландо.
- Нет, – ответила Сайда – Лишь со становлением высшего сознания становится очевидна смерть. Пчелы не знают ни страха, ни боли.
- Откуда ты все это знаешь? – спросил Орландо. Сайда достала из складок платья нож.
- Смотри! – И отрезала заднюю часть тела пчелы. Маленькое насекомое продолжало сосать, как ни в чем не бывало. – Ведет ли себя так создание, которое испытывает боль?
В саду Сайды возвышалась голубятня. Пестро раскрашенная, на высоких бамбуковых подпорках она стояла как игрушка. Здесь размещались почтовые голуби крепости, заботу о которых взяла на себя Сайда Птицы были ручными и клевали зерна из руки своей госпожи. За утренним кормлением Сайду окружило столько голубей, что Орландо смеясь утверждал:
-Ты выглядишь как цветущее дерево магнолии, попавшее в бурю. Зачем так много почтовых голубей?
- Это еще не все, – ответила Сайда, – Часть из них постоянно находится в пути. Никто не покидает Аламут без пары голубей. Птицы покрывают за день такое расстояние, для которого всаднику потребуется много недель.
Орландо наблюдал, как голубь-самец с раздутой грудью наседал на молодую голубицу. Он топтал ее и при этом так сильно клюнул ее затылок, что кровь брызнула из шеи голубицы.
- Кто избрал голубя символом мира, ничего не понимает в голубях, – молвил Орландо.
- Любовь может быть жестокой, – согласилась Сайда. Она подняла кровоточащую птицу, провела пальцем по белоснежным перьям.
В долинах Даилам
Находят по весне
Мертвых голубей,
Белых как снег.
Они убивают
Друг друга из любви.
На горле у них
Рубиновая цепь –
То капли жаркой крови.
Tauq al – hamama,
Ожерелье голубки.
Всякий раз, когда у Орландо выдавалась возможность, он приходил к Сайде. Когда он заглянул к ней в тот ранний вечер, она разрезала крота.
- Посмотри-ка, – сказала она. – Внизу у реки обитает вид мух, которые используют земляных кротов как свои инкубаторы. Они вползают в раскрытые ноздри предвестниками беды и откладывают яйца. Вылупившиеся личинки выедают своему хозяину живую плоть носовой полости. Некоторое время кроты переживают опустошающее пожирание личинок, а оно все расширяется, проникая все глубже в мозг. И испытав адскую боль и неосознанный страх, они погибают в мучениях. Этот крот не прожил бы и двух дней. Передние доли мозга и глаза уже съедены. Личинкам это пошло на пользу, и они готовы вылупиться. Им не нужен больше крот. Их жертва испустит дух в свой час.
С отвращением рассматривал Орландо червей, которые копошились в разрезанном черепе.
- Что за дьявольская смерть!
- И все из чистой любви, материнской любви.
- Крот очень страдает?
-.Да, он выдержит все муки ада Эти животные выносливы, но и чрезвычайно чувствительны. Ты наблюдал когда-нибудь любовное беснование лягушек? О, это полное бешенство! Они разрывают при спаривании не только самок, но и других самцов – и даже рыб, если те из чистого любопытства подплывают к ним настолько близко, что коснутся их плавниками. Во время спаривания даже боязливые железянки теряют свою робость. Случается, поймаешь спаривающуюся парочку, и одна из них ускакивает. Ты радуешься, что поймал хотя бы одну. Но присмотревшись внимательнее, ты обнаруживаешь, что у тебя еще три зажаты в руке. Они устраивают истинные оргии. Их любовный зов гораздо чувственнее, чем пение птиц, а их любовные игры намного страстнее, чем у людей.